Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

Город славы и гроз, что прошли без следа,
только эхо над степью звенящей.
И, завесу из мглы разорвав навсегда,
ты — как поезд, в Коммуну летящий.

Львову подал ты руку, а Львов — Черновцам,
голос твой долетел до Дуная,
голос сильный и свежий, подобный громам,
что приносит весна, наступая.

В мерном гуле гудков и железных коней,
в легкой вязи мостов над рекою
ты сияешь, и солнечной песни твоей
не прервать бомбовозов грозою.

Глянешь ночью с горы на просторы земли —
на Подоле огни, словно море,
переливно цветут, звон железа вдали,
будто в небе горит яснозорье.

Над озерами, рощами в утренний час
перекличка идет трудовая.
Как Добрыня, Стаханов прославил сейчас
нашу землю от края до края.

Пусть гремит мой восторженный стих про него,
пусть поется по всей Украине,
называем мы именем славным его
всех, кто доблестно трудится, ныне.

Пролетели года, отзвучал навсегда
звон Софии и Лавры над нами.
И над миром взошла нашей славы звезда,
как любви негасимое знамя.

Мир у нас, а вблизи, за кордоном, война
расползается, тишь раздирая.
Только к миру и счастью дорога одна —
то дорога родимого края.

Та, что Киев вперед сквозь грозу позвала,
наш зеленый, пурпуровый, ясный,
та дорога, которой любовь нас вела.
Что сильнее любви и прекрасней?

Пролетают машины в лазурном окне,
с песней движутся воины строем.
Север, Запад и Юг — мир в любой стороне,
и Восток наш овеян покоем.

Наших крыл золотых всё огромней размах,
слышат реки, вершины, дубровы
на колхозных полях и в больших городах
перекличку труда молодого.

Киев отчий шумит, и сирена звучит,
поднимает свой голос в просторы.
На вокзале гудки, чуешь, поезд гремит —
то в Москву отправляется скорый.

Киев, Киев, ты в песне, ты в сердце моем,
и оно воспевать тебя радо:
твой асфальт, озаренный вечерним огнем,
и ЦК на горе колоннады,

говор парков твоих, и Крещатик, и всё,
чем так сердце полно и богато,
что его к новым песням на крыльях несет,
воды тихие, зори, закаты.

Розовеет окно в этот утренний час,
пламенеет, сверкает лучами.
Октября годовщину — наш праздник не раз
мы с тобою, мой Киев, встречали.

Вдоль трибун проходя, любовались огнем
алых флагов — калиною красной —
и улыбками детскими праздничным днем
мы пленялись с тобой не напрасно.

Как привет — громовое навстречу «Ура!»
Прошагают сейчас батальоны,
всколыхнутся от поступи воды Днепра,
дрогнут горы, и пашни, и склоны.

Не страшны нам угрозы студеной зимы,
вешних сил у страны изобилье.
Славься, Киев, а слава твоя — это мы,
это Родины, Партии крылья.

Бессмертьем венчает Отчизна
погибших за правду в бою.
Вы отдали юные жизни
за землю родную свою.
Вы верили в правое дело,
не выдали верных друзей,
в молчании, гордо и смело
глядели в глаза палачей.
Путями вы шли огневыми,
бесстрашно чеканя шаги.
Вас бросили в шахту живыми
в шинелях зеленых враги.
Но вы исполинами встали,
овеяны стягом святым,
и лютую смерть вы попрали
бессмертным геройством своим.
Врагам отомстим ненавистным
за вас, как за братьев родных!
Вовек не забудет Отчизна
гвардейцев своих молодых.
Давно не звенят уже пули…
Ты с нами, Олег Кошевой.
Мы видим, как с Громовой Улей
идешь ты поселком, живой!
И зори грядущего снова
вам светят и к счастью зовут.
Земнухов, Тюленин, Шевцова
живые за вами идут.
Недаром в те грозные годы
вы партии нашей клялись,
недаром под стягом свободы
на битву с врагом поднялись.

Канонада вдали отгремела,
и замолкли в садах соловьи.
Смерть врывалась в дома озверело,
злобно жертвы хватала свои.
Налетала, стреляла, душила,
расправлялась штыком и огнем,
всё сметала, давила, крушила
на пути беспощадном своем.
Никого эта смерть не щадила —
ни младенцев, ни старцев седых…
Но росла уже тайная сила
в краснодонских проулках глухих.
В звездном небе задумалась Вега,
в тихом домике — призрачный свет…
Здесь сошлись по призыву Олега
побратимы его — на совет.
Все сошлись — пареньки и девчата;
в эти грозные тяжкие дни,
боевые Отчизны орлята,
смерти вызов послали они.
Вот сидят они молча, сурово.
Полночь, звезды горят в небесах.
Тишина… И слова Кошевого
будят гнев в их горячих сердцах.
«Друзья! С фашистскою ордою
бороться будем день за днем!
Мы „Гвардиею Молодою“
кружок свой тайный назовем.
Опасный путь пройдем бесстрашно.
Пусть даже в свой последний час
святой, великой тайны нашей
никто не выдаст, не продаст!
А кто из нас ее забудет,
переметнется в стан иуд,—
пускай предателя осудит
товарищей суровый суд!
Ничто клейма с него не снимет,
его родных бесчестье ждет,
земля отступника не примет,
навек Отчизна проклянет.
Клянитесь все! Пора настала
себя отдать борьбе с врагом!»
— «Клянемся!..» — тихо прозвучало,
отозвалось в сердцах, как гром.
«Клянусь, что в страшную годину
за волю жизнь свою отдам.
Сын комсомола Украины,
его нигде я не предам.
Пусть вражьи полчища несметны,—
отважно против них пойду,
как шли в боях за власть Советов
отцы в семнадцатом году.
Клянусь быть сыном их достойным
и, как они, не отступать,
чтоб жизнью мирной и спокойной
народ советский жил опять.
Чтоб отплатить за дни неволи,
быть духом тверже, чем гранит,
клянусь, творить я буду волю
того, кто мной руководит.
Врагу-убийце нет прощенья,
жестоко мстить ему клянусь!
Когда ж забуду долг священный,
нарушу клятву и сломлюсь, —
пусть станет имя ненавистно
предателя в родном краю
и проклянет навек Отчизна
меня и всю мою семью!»