Евгений Дробышев - Сумерки рая (сборник)

Ничего не внушает он мне своим видом,
не хочу я его ни принять, ни обнять,
и зачем он застрял на дороге разбитой
повернув бег зловещего времени вспять?..

Спи, малыш мой сокровенный,
есть у каждого такой,
если нет, бредешь ты, бедный,
обделенною верстой.

Спи, малыш, не отдаляйся,
снова молча прошепчу,
от меня не уклоняйся,
хоть хочу, хоть не хочу.

Я и сам не сразу понял,
все рассчитывал, рядил,
а как понял, только стоном
дождик тихо зарядил.

У любви бессвязны речи,
не в словах ее душа,
лишь руками молча плечи
обвивает не дыша.

Слез струна капелью плачет,
хоть и не о чем тужить,
но не может ведь иначе
сердца слово обнажить.

Не звучит она, немея,
в хоре шумном и чужом,
о своем она, лелея,
губы вяжет шепотком.

Спи, малыш мой сокровенный,
не чужие мы опять,
губ сухих прикосновенье
повернуло время вспять.

Спи, малыш мой сокровенный,
я не сплю, несу свой час
нашей встречи незабвенной,
обволакивавшей нас.

Вот я сижу на стуле и смотрю
на фотографии себя давно,
и в прошлое я дверь вдруг отворю,
включу свое я личное кино.

Мне не за что стыдиться – я красив
на фото, в жизни, и мои друзья,
красивы все мы, даже донельзя,
мы молодости гимн провозгласив!

Однако мне их жаль – друзей своих,
хоть не было мне лучших никогда,
со временем я не уверен в них,
боюсь, они пропали нынче в никуда.

Мне страшно было б видеть их другими,
ведь я такой же, как и мы тогда,
но знаю я, что встретить их такими
не суждено мне больше никогда.

Поэтому я спрятался на кухне,
сижу, смотрю, показываю их,
воспоминания ведь никогда не стухнут,
хотя бы след простыл от старых, дорогих.

Зачем вы мне, от молодости вести?
я молод и теперь, мне нет потерь,
я лишь приобретаю без вас вместе
а с вами лишь старею я теперь.

Поэтому не встретишь меня с вами,
я век наш весь отжил и заложил,
плыву я новыми реками и морями,
я грусть свою на после отложил.

Сумерки рая разлились —
белая ночь коротка,
шум мотоциклов – разбились
звуки и стихли пока.

Мы убежали от звуков.
Мыслей пульсирует кровь,
вечером мы оживаем,
утром прощаемся вновь.

Будем смотреть и не видеть —
да и зачем это днем!
Днем можно все ненавидеть.
чтоб точно ожить нам потом.

Песни на сытый желудок
легче без зависти петь,
из никуда в ниоткуда
радостно как-то лететь.

Редко такое бывает —
я ничего не хочу!
В сумерках солнце купая,
Тихо губами шепчу,

словно без тела сейчас я —
звуки слышны без ушей,
тихо смакую я сласти
новенькой страсти моей.

Там, где нет рая, иначе
вьется виточек судьбы,
а здесь я сначала растрачу
интуитивно, как ты.

Слышу и вижу пространство,
выпуклых теней объем,
кто-то заплакал близ рая,
напоминая о нем.

Там много есть уютных уголков,
у нас устанешь в поисках напрасных,
там много есть счастливых стариков,
у нас немного уж осталося несчастных.

О виза! Ты глаза открыла нам,
беспечно жизнь меняющим на годы!
О Родина! Омой хоть этот срам,
ну не такие ж в самом деле мы уроды!

Мы просто дикие, нам просто невдомек,
что без обмана выгодней рядиться,
что истины из букваря простой урок
поможет, может, заново родиться.

Откуда это взялось в нас?
И кто роздал нам карты эти?
Настанет ли спасенья час?
И кто за это все в ответе?

Тигрица с тигром в клетке цапались,
Он ей рычал, она царапалась.
Такими мама родила,
И таковы у них дела.

К чему слова, мы может, можем сами
уже без них внимать друг другу молча
и песни петь, не шевеля устами,
на встречных тактах сталкиваясь громче.

И их умеем мы уже предвидеть
и, если нужно, – тихо обойти,
чтобы ни в коей мере не обидеть,
чтоб к комплиментам сразу перейти!

Нам это знание далось не даром,
как грузом тяжким в памяти давит
(тем временем сражается с кошмаром
оркестр надежд под управлением любви)