Коллектив авторов: 100 жемчужин европейской лирики

Я не люблю тебя одетой, —
Лицо прикрывши вуалетой,
Затмишь ты небеса очей.
Как ненавистны мне турнюры,
Пародии, карикатуры
Столь пышной красоты твоей!
Глядеть на платье мне досадно —
Оно скрывает беспощадно
Всё, что уводит сердце в плен:
И дивной шеи обаянье,
И милых плеч очарованье,
И волхование колен.
А ну их, дам, одетых модно!
Спеши прекрасную свободно,
Сорочка милая, обнять,
Покров алтарной мессы нежной
И знамя битвы, где, прилежный,
Не уставал я побеждать.

То не голос трупа из могилы тёмной, —
Я перед тобой.
Слушай, как восходит в твой приют укромный
Голос резкий мой.
Слушай, мандолине душу открывая,
Как звенит струна:
Про тебя та песня, льстивая и злая,
Мною сложена.
Я спою про очи: блеск их переливный —
Золото, оникс.
Я спою про Лету грудей, и про дивный
Тёмных кудрей Стикс.
То не голос трупа из могилы тёмной,
Я перед тобой.
Слушай, как восходит в твой приют укромный
Голос резкий мой.
Тело молодое, как и подобает,
Много восхвалю:
Вспомнив, как роскошно плоть благоухает,
Я ночей не сплю.
И, кончая песню, воспою лобзанья
Этих алых губ,
И твою улыбку на мои страданья,
Ангел! душегуб!
Слушай, мандолине душу открывая,
Как звенит струна:
Про тебя та песня, льстивая и злая,
Мною сложена.

Вчера, среди ничтожных разговоров,
Мои глаза искали ваших взоров;
Ваш взор блуждал, ища моих очей, —
Меж тем бежал, струясь, поток речей.
Под звуки фраз обычного закала
Вкруг ваших дум любовь моя блуждала.
Рассеянный, ловил я вашу речь,
Чтоб тайну дум из быстрых слов извлечь.
Как очи, речи той, что заставляет
Быть грустным иль веселым, открывает, —
Как ни спеши насмешливою быть, —
Все, что она в душе желает скрыть.
Вчера ушел я, полный упоенья:
И тщетная ль надежда наслажденья
В моей душе обманчивой льет свет?
Конечно, нет! Не правда ли, что нет?

Как нежно вы меня ласкали
Так незадолго до разлуки,
О эти маленькие руки,
Которыми мои печали,
Мои томленья и скитанья
И в близких, и в далеких странах
Под ясным солнцем и в туманах
Преображалися в мечтанья!
Все к ним тоска моя стремится,
Но разгадаю ли их знаки
Душе, которая во мраке
Зловещем никнет и томится?
О непорочное виденье,
Приходишь ли ты с вестью верной
О нашей родине безмерной,
Где тесное соединенье?
О руки, власть благословенья,
И скорбь, и кроткие упреки,
И освященные зароки,
О, дайте, дайте знак прощенья!

Лобзанья мертвые годов минувших
Оставили печать на дорогих чертах;
Поблекло много роз и на твоих щеках
Под строгим ветром лет мелькнувших;
Твои уста и ясные глаза
Не блещут больше молнией летучей,
И над твоим челом не виснет тучей
Твоя густая черная коса;
И руки милые, с задумчивым мерцаньем
На пальцах, никогда уже не льнут ко мне,
Чтоб целовать мой лоб в минутном сне,
Как утро мхи целует с трепетаньем;
И тело юное, то тело, что мечтой
Я украшал с волнением когда-то,
Уже не дышит свежестью и мятой,
И плечи не сравню я с ивой молодой.
Все гибнет и – увы! – все блекнет миг за мигом,
И даже голос твой как будто изменен.
Как зрелый мак, твой стройный стан склонен,
И юность поддалась невидимым веригам!
И все ж моя душа, верна, твердит тебе:
Что мне до бега лет, назначенных судьбе!
Я знаю, что никто во всей вселенной
Не изменит восторженной мечты,
И для любви, глубокой, неизменной,
Не значат ничего прикрасы красоты!

Не из знатного рода подруга моя, —
Из семьи она скромной, хоть честной,
И не звучное имя совсем у нея: —
В высшем свете оно неизвестно.
Но всем тем не смущается сердце мое:
Я не имя люблю, но ее самое…
Нет ни золота, ни драгоценных камней,
Ни нарядного платья у милой…
И так тесно в уютной каморке у ней,
Что для трех в ней бы мест не хватило.
Но что в том за беда? Если с ней я вдвоем, —
Не нуждаемся мы уже в третьем ни в ком!..
Нет сокровищ у ней, но сама-то она
Драгоценность, моя дорогая!..
Выше милой моей не стоит ни одна
Для меня королева земная.
И пускай свои деньги считает скупой, —
Я богаче его, если друг мой со мной…