Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

Неутомимей светофора
Он зажигает красный свет —
И нету на пути забора,
А все равно дороги нет.

Меняет он свои обличья
Десятки раз в теченье дня…
Он неприметен. Он обычен.
Он добр.
Он мучает меня!

В квартире, словно в цирке шапито,
И потолок, и стены слишком зыбки,
И по белилам красные улыбки
Рисует деликатное ничто.

В синкопах эксцентрических кастрюль
Преобладает кухонная тема,
И гордо ноги удлиняют тело
До сбивчивого уровня ходуль.

Тарелками играя, как жонглер,
Один актер в домашнем этом цирке
Уже спешит к иллюзиону стирки
И хищников выводит на ковер.

А я одна под куполом кружусь,
Отчаянно работаю без сетки,
И желтый, любопытный глаз соседки
Все жжет, все ждет – когда же я сорвусь.

Сияют лампы в тысячу свечей,
Взбесился на стене электросчетчик,
Опять не приходил водопроводчик —
Дробь капель вторит дерзости моей.

Когда-нибудь не соберу костей!

Мне никогда не снится Сатана,
Но слишком часто снится мне Иуда,
И я кричу, кричу, кричу, покуда
Не выберусь из подземелья сна.

Враг – это враг.
Он нужен мне, как тень,
Не только для сраженья – для сравненья.
Но, чтобы не лишиться этой тени,
Необходима ясность, нужен день.

Я моему врагу всегда верна,
Меня Иуда много больше мучит.
Продаст. И мзды за это не получит —
Теперь пошли другие времена.

Брезгливо отстранит Иуду тот,
Кому его предательство поможет.
Страдает, но не предавать не может,
Бессильно и бесплатно продает.

Он запросто приходит в дом ко мне,
То женщиной рядится, то мужчиной…
Как различить лицо мне под личиной?
Ведь он Иудой кажется во сне.

Родить и выкормить детей,
Кричать от радости и боли…
Среди немыслимых затей
Сегодня баба в новой роли.

С утра – ребенка в детский сад,
В обтяжку брюки, сигарета…
Клянусь, полсотни лет назад
Казнили бы ее за это.

А нынче, что ни говори,
Идет походкой королевской —
Не счесть теней Мари Кюри
И копий Софьи Ковалевской.

…Хотя на острие пера
Несу и я мужское бремя,
Желая женщинам добра,
Былое вспоминаю время.

Призвание – для единиц,
А дети, муж и дом – для каждой.
Не знают женщины границ,
Отвоевавши их однажды.

О мать, творящая людей!
Нет выше чуда, выше доли —
Родить и выкормить детей,
Кричать от радости и боли.

Но народ уже привык,
Сам собой поет язык:
«Я и лошадь, я и бык,
Я и баба, и мужик»…

Семицветная радуга —
Триумфальная арка дождя!
Не подскажут по радио,
Где зажжешься ты, чуть погодя.

Не расскажут синоптики,
Как под радугой счастья пройти…
Вдохновение оптики,
Запрещенные людям пути.

Но я слышала исстари,
Что под радугой были следы —
До последнего выстрела,
Черной речки и прочей беды.

Вдохновенье безжалостно —
Столько в нем и труда, и суда.
Но, прошу я, пожалуйста,
Покажите дорогу туда.

Чтоб кого-то обрадовал
Выстрел – гром опоздавшей грозы,
Чтобы вспыхнула радуга,
Из моей начинаясь слезы.

Восславить я хочу песочные часы
За то, что нет в них высшей фальши круга.
Песчинки – это вечные весы,
Чтоб людям не обманывать друг друга.

О, острие отточенной косы!
О, полумесяц в небесах досуга!
В иллюзии твоей ночной красы
Неведенья неясная услуга.

Сплетенье многомудрых шестерен
Нам возвещает времени закон,
Нам обещает вечность без починки.

А нынче электронное нутро
Придумано особенно хитро…
Но падают минут, как песчинки.

В ажурной нищете перчатки нитяной
На безымянном пальце след иголки.
В ажурной пустоте у вышки нефтяной
Минувшей жизни жидкие осколки.

В привычной тесноте за блочною стеной
Бессмертны синтетические елки.
И в личной доброте коллективизм сквозной
Захлопывает прочные защелки.

Логичной простоте смятенья не понять…
Я вовсе не хочу, чтоб шло движенье вспять.
И выводы закончены в зачатке…