Сергей Трищенко: Христосиада

Умеют ведь Иуды те
По ветру нос держать
Их мемуары о Христе
Всё будут дорожать.

Ах, как они распишут их:
«Мой лучший друг Иисус».
Народ желает этих книг? –
Его поддержим вкус.

Кто лучше нас умеет ждать,
Пока воскреснет он.
А не воскреснет – вот тогда
Не будет мир спасён.

Покрепче за Христа держись,
Почаще продавай.
На всю он обеспечить жизнь,
На нём и въедешь в рай

Земной, поскольку на Земле
Теплей, чем в облаках.
Зачем мечтать о журавле –
Синица есть в руках.

Она, как Феникс, восстаёт
Из праха бытия…
И гроб не нужен: всё идет
Нам экономия…

Иисус – судите так и сяк –
Привык распятым быть.
Что день висеть ему? – пустяк,
А нам – семью кормить.

Он (признавался в этом сам)
Скучает без креста:
Распятье новое, не хлам,
Повсюду чистота.

Смерть на виду у всех людей
Есть наивысший класс!
…Мы дезинфекцию гвоздей
Проводим каждый раз.

И не смотрите вы на то,
Что бледен он и худ:
В иголье ушко он зато
Пролезет, как верблюд.

Спросите – он вам подтвердит –
Доволен: «до и от».
И экстремистски аппетит
У тех Иуд растёт:

– Зачем мы воскресенья ждём?
– Чего возиться с ним?
Давай с креста его сорвем
И снова продадим!

Пускай останется без рук –
К чему они ему?
Побольше на одну из мук,
Но телу, не уму.

Страдает тело – ничего,
Зато крепчает дух.
За битого и одного
Дают небитых двух.

Еще бы парочку Христов –
Возрос бы наш доход!
Ну почему сейчас никто
В Иисусы не идет?

Ответь-ка нам, Христос, поди
Все знаешь, отвечай! –
И шкворень дёргают в груди
Как будто невзначай.

– Чего молчишь? Ты нам бы спел
О царствии своём…
– Глядите, он уже поспел!
Чай, снова продаём! –

И воскресать пора уж вновь:
Глаза – как из стекла
И губы замерли, и кровь
Из раны не текла.

Молчал Иисус и лишь вопрос
Слезой скатился с щёк:
Иуды есть, и есть Христос,
А есть ли кто ещё?

Можно ли ненавидеть Иисуса Христа,
Если и не любил ты его?
Я могу рассказать, я ещё не устал,
Вам историю про одного…

Зависть, что ли, точила его, или злость,
Ну а, может, изгрызла тоска –
Может, переживал, что ему не пришлось
На людей посмотреть свысока.

Хоть с вершины креста, всё равно – красота:
Можно выпятить в спеси губу
И усмешкой углы скособочить у рта,
А потом – увидать всё в гробу.

За Христом он ходил, словно бледная тень
Слушал молча, и молча же ждал.
А потом наступил долгожданный им день.
Это значит: Иуда предал.

Иисуса на суд ну почти что несут,
Приговор окончательно сух…
Подходящее дерево ищут в лесу –
Одного нету, что уже двух.

И сказали когда: «Не на чем распинать!»
Он воскликнул: «Возьмите меня!
Ради дела такого могу простоять
Все четыре положенных дня!»

Те же раны Христа у живого креста:
Ноги, руки палач прогвоздил.
Лишь до сердца металл всё равно б не достал:
Сердца не было в этой груди.

И стоял он, в затылок Иисусу дыша
И, злорадствуя, тихо шептал:
«Что бессмертная скажет твоя мне душа –
Скоро вылетит ведь изо рта!»

И обмяк Иисус, на ладонях обвис.
Крест тогда прошептал: «Хорошо!»
И держал его, чтобы не грохнулся вниз,
А как сняли Христа – он ушёл.

Что с ним было потом, долго ль жил этим днём,
Часто ли о Христе вспоминал… –
Ничего, к сожаленью, не знаем о нём:
Только то, что Христа он держал.

Говорят, что я продал Христа, ну и что ж?
Я ведь продал его не за ломаный грош.
Для него и такая цена хороша,
Ну а я б за него не дал даже гроша.

Получил я тогда целых тридцать монет –
Все апостолы в крик, но Христов больше нет.
Иисус-то один, а апостолов – ряд.
Тут поди уследи, все продать норовят.

(Посчастливилось лишь одному Иуде –
Пока прочие в споре: куда его деть?)

Пропищал Иоанн: – За границу продам!
Пусть смущает он там всяких импортных дам!
– Я-те дам!– рёк Матфей, был он чуть поскупей,–
За границею люди живут не глупей.