Евгений Клюев - Музыка на Титанике (сборник)

что Он делает с нами Он чистит нам белые перья
ибо мы Его ангелы и по-другому не будет
даже если мы сами с усами полны недоверья
и всегда улыбаемся эдакой мерзкой улыбкой
полагая что всё это просто фантазии духа
заблудившегося на пути между небом и прочим
а какое там прочее есть только хаос разруха
запустенье и смерть впрочем ангелам это не страшно
им дано воспарить и увидеть оттуда откуда
всё не так безнадёжно что здесь всё не так безнадёжно
им положено чудо покоя забвения чудо
и великое чудо безмерное чудо полёта
но ещё не сейчас мы не знаем ещё что невинны
мы не знаем что перья белы и кичимся расцветкой
оперенья и ходим хвосты развернув как павлины
по земле этой ветхой земле этой ветхой и пыльной

что Он делает с нами Он пишет нам длинные письма
молчаливые длинные письма когда Он в отлучке
не про ныне а как бы сказать поточнее про присно
про во веки веков и так дальше ведь есть там и дальше
но отсюда конечно нам дальше пока что не видно
а во веки веков загораживают горизонты
нам и присно не очень чтоб видно но это-то ладно
может статься мы с вами ещё доживём и до присно
а чего б не дожить рядом с Ним-то который предвечен
и так редко в отлучке почти никогда не в отлучке
но на это есть письма и нам получается не в чем
упрекнуть отправителя писем а письма повсюду
на пылающих окнах и на остывающем камне
на бокалов с вином на поверхности на запотелой
на дороге которой проходят последние могикане
или прямо на небе на чистом и облачном тоже

что Он делает с нами Он верует в нас без завета
так в Него мы не веруем хоть никогда не поверим
что не веруем так ибо есть у нас книга про это
на другом языке на давно миновавшем наречьи
в ней содержатся странные знаки далёкие знаки
по которым идти бы вперёд и придёшь куда надо
через тернии мёртвые через пахучие злаки
через быструю воду и медленное пониманье
но горяч толкователь и книгу поспешно толкуя
толкователь собьётся с пути и исчезнет из виду
потому что забрёл ненароком в чащобу такую
где тяжёлые сумерки всё похоронят навеки
и захочет кричать не своими чужими словами
высоко воздевая слова над собою как знамя
или или кричать лама лама кричать савахфани…
что Он делает с нами, ну что же Он делает с нами!

В памяти – в полный рост
мост через реку Квай…
ну и зачем мне теперь этот мост —
мост через реку Квай?
Древний какой-то пласт —
бренный какой-то мост
и небосвод, чужой и кривой,
низко над головой.

Бешеный соловей
свил из тяжелых свай
самый воздушный замысел свой —
мост через реку Квай,
чтоб оптимист-фантаст
бросился строить мост —
эй, рядовой, вперёд, не зевай! —
мост через реку Квай.

Есть ли тут кто живой? —
спрашивает конвой
и под весёлый железный свист
нежно глядит окрест.
Мечется часовой
кромкой береговой,
но все обитатели этих мест
канули в реку Квай.

Реку взять под арест —
в воду уходит шест
и мёртвых колонну ловит за хвост:
семь миллионов с лихвой.
Всех их какой-то хлюст
складывает внахлёст,
и вот уже надо всею Москвой —
мост через реку Квай.

От взрыва чуть дверь не слетела с петель, а вы говорите…
На то ведь и цель, чтобы целиться в цель, а вы говорите!
Вот тут бы я мог написать и газель,
но время не то, и газель не отсель,
и бьётся в окне днём и ночью метель —
в широком квадрате.

Конечно, однажды не станет и нас – понятное дело.
Случайный фугас – и всё скрылось из глаз, и жизнь пролетела!
Да только как будто бы рано туда —
на что тебе этот подснежник, балда! —
пригнись и беги, раз такая беда,
из зоны прицела.

Всему своё время, мальчиш-кибальчиш, всему свои сроки.
Напрасно ты с жизнью и смертью шалишь… учил бы уроки!
Настанет весна, и закапает с крыш,
и станет вдруг жалко отдать ни за грош
хороший наш мир… а что он не хорош —
так всё это враки!

Враги, говоришь… так прости и врагу – в чём дело, голубчик?
А то не бывает, чтоб в чьём-то мозгу сломался шурупчик!
А то не бывает, что мы на бегу
раздавим какую-нибудь мелюзгу —
всё в жизни бывает на каждом шагу:
окопчик, уступчик…