Артур Троицкий - Фалес Аргивинянин

Лозы прекрасной виноградной

Свисали кисти вниз гурьбой,

И сонмы странников блуждали

Под песнь луны хмельной толпой.

Но робкой поступью приблизясь,

Нас трезвый муж к себе позвал

И, опустившись на колени,

Такую речь он начинал:

«Привет даю тебе, мудрейший,

Тебе любовь шлю – падаван

Я укажу вам, где светлейший,

К Тому, о ком был знак вам дан», –

И указующим перстом,

Поднявшись на ноги потом,

На дом в долине показал,

Но баять далее продолжал, –

«Иисус – Учитель с Назареи

Вошёл с воскресшего в тот дом.

Собрались также там халдеи,

Поверив сердцем и умом.

Там Лазарь жил, живёт поныне,

Но дом паломникам отныне

Священной службе будет дан,

Всё это свет, а не обман!»

Так в благодарности великой,

Хитонах жизни многоликой,

Великих мужу благ даря,

Пошли мы, духом воспаря…

В тот сад Магдалы окружащий,

И запах дерева пьянящий

Манил в ветшалый дом тогда.

То не забыть мне никогда.

Но только в сад ступить успели,

Два мужа стройных подоспели,

Нам путь преградой застелив,

Лишь неприятности сулив.

Один был средних лет мужчина,

Второй юнец; льняных волос

Спадала прядь, бела как льдина,

И доносился к нам голос:

«Ответ держите, вам куда,

Скажите сразу без вреда!»

Так первый муж нам приказал,

Что даже имя не назвал.

Я произнёс ему в ответ:

«Несём мы дружбы вам привет.

К Учителю держали путь,

А ныне ж ищем, где уснуть»

Сверкали злобой лишь глаза,

А с сердца потекла слеза,

И сонмы ангелов святых

Замолкли в нимбах золотых.

«Ступайте прочь, покуда целы,

Он не к язычникам пришёл!»

А под деревьями омелы

На землю ангел снизошёл.

Подобной грубостью встречаясь,

Улыбкою их смог обдать.

Но голову склонив, смиряясь,

Им посылал я благодать.

«Моим очам предстал мудрейший:

Я вижу, Вы великий муж,

Что может дать тебе Светлейший

Учитель ваш, Спаситель душ?

Мы посему желали б тоже

Подобно вам стать, или схоже.

Учитель б нас мог научить,

Да глупость нашу присмирить».

И мой ответ был не по нраву

Защитнику садов святых

Вот потянул юнец рукаву,

Шепнул на ухо, и затих.

Пронзивши взглядом, улыбнулся, –

Умнее боле был юнец,

И пальцем губ своих коснулся

Он, юный статный молодец.

«Прошу присесть, меня дождаться, –

Он ласково слова сплетал, –

Пришлю товарища – признаться,

Должны ему вы!» – запорхал.

Мой мозг не стал чинить преграды,

И дабы были люди рады,

Мы сели там и так благой

Селя божественной чертой.

Я ощущал, настигнув цели,

Что струны сердца как свирели

Ловили, так в саду святом

Струится, мог он лишь в одном.

Однако ждать мне не пришлось,

Видение моё сбылось.

Стоял пред нами азиат —

Священной расы был сатрап.

И тихой мудрости печать

Челом сверкала – благодать!

Одежды чистые. Маяк

Горел от Красной Расы – знак!

Откуда Трижды Величайший

(Великий, как песок мельчайший),

Где тонут в мудрости града,

Где треугольник властвует всегда…

И наши знаки видел он,

С улыбкой подарив поклон,

Урок преподал этикета

Для столь необразованного света.

«Привет вам, братия из Фив!

Так значит, это был не миф?!

Фома – мне имя – ученик

Того, куда ваш путь приник!

Но какова же ваша цель?

Где мудрых ваша цитадель?

Кем посланы вы были, братья? —

Он рядом сел, приподняв платья.

И полился наш разговор

На языке, живущем с пор

Сознания самой Земли,

О чём и думать не могли.

Фома поведал нам о том:

«Учитель послан был Творцом!»

И слово молвил Клодий так:

«Великих ангелов Вожак!» —

Насупив нос, скосивши взгляд,

Но я его словам был рад.

И вот гордыней воспылал,

Он, улыбнувшись, продолжал:

«Подобно мифам древних лет

Он ниспослал на Землю свет,

Он Альфой и Омегой стал!» —

Но, поклонившись, промолчал.

Немногословна речь моя,

И сердцем разум упоя,

Я право слова перенял,

Безмолвно с Клодия сорвал.

«Ужели ты не помнил, право,

Вверяясь полно в гущи нрава,

Что Гераклит нам наказал,

О чём при встрече он сказал?!»

С виною низкой, несравненной,

Его глаза смотрели ниц:

«Или Молчанья – жрец блаженный

О покаяньи падал бриз?

Готовься, мой Македонянин!

Увидел истину саму,

Ведь я, Фалес Аргивинянин,

Не верил боле никому!»

Фома привстал и поклонился,

И также глас его явился.