Гийом Аполлинер - Мост Мирабо [билингва]

Пусть в сердце ледяном, любовью не согретом,
Я оживу опять — иной, чем в наши дни:
Года приносят блеск и красоту поэтам,
Все то, что в юности так жаждали они.

С годами женский взор становится туманным,
Морщины на висках плетут за нитью нить,
И если осень лет дано прикрыть румянам,
То облик старческий от зорких глаз не скрыть.

И усмехнетесь вы — ну что на ум пришли вам
За бредни! — «В девятьсот каком-то там году
Меня любил поэт — и был он молчаливым,
И некрасивым был в каком-то там году…»

Увы, я некрасив, а вы всех смертных краше
И ждете рыцаря, обещанного вам,
Который оживит желанные миражи, [15] …Который оживит желанные миражи… — В оригинале: «un mirage du mont Gibel»; по старинным преданиям, на горе Жибель (ит. Монджибелло — от арабск. «джебель» — «гора» — мифологическое название вулкана Этны на острове Сицилия) жила фея Моргана, одна из двух — вместе с Мелузиной — самых знаменитых фей средневековой литературы. В бретонском фольклоре и романах артуровского цикла Моргана занимает особое место как носительница воинствующего зла; в ее замке находилось множество плененных ею юношей, которых она завлекала с помощью миражей («Фата-моргана»).
Где счастье быть вдвоем под стать волшебным снам.

Сеньоры знатные склонятся перед вами, [16] Сеньоры знатные склонятся перед вами… — В оригинале: Ricombres, от исп. ricohombre — «сеньор очень знатного происхождения».
За ласку посулят алмаз и изумруд, —
Потом, от вас вдали, с разбитыми сердцами,
Как тени бедные и бледные умрут…

Le ciel et les oiseaux venaient se reposer
Sur deux cyprès que le vent tiède enlaçait presque
Comme un couple d'amants à leur dernier baiser
La maison près du Rhin était si romanesque

Avec ses grandes fenêtres son toit pointu
Sur lequel criait par instants la girouette
Au vent qui demandait si doucement Qu'as-tu
Et sur la porte était clouée une chouette

Nous parlions dans le vent auprès d'un petit mur
Ou lisions I'inscription d'une pierre mise
A cette place en souvenir d'un meurtre et sur
Laquelle bien souvent tu t'es longtemps assise

— Gottfried apprenti de Brühl l'an seize cent trente
Ici fut assassiné
Sa fiancée en eut une douleur touchante
Requiem aeternam dona ei Domine —

Le soleil au déclin empourprait la montagne
Et notre amour saignait comme les groseilliers
Puis étoilant ce pâle automne d'Allemagne
La nuit pleurant des lueurs mourait à nos pieds

Et notre amour ainsi se mêlait à la mort
Au loin près d'un feu chantaient des bohémiennes
Un train passait les yeux ouverts sur l'autre bord
Nous regardions longtemps les villes riveraines

Слетались облака и стаи птиц ночных
На кипарисы Бриз кружил благоговейно
Как у возлюбленных сплетая ветви их
Как романтичен был тот домик возле Рейна

С такими окнами большими и с такой
Крутою крышею где флюгер басовито
Скрипел в ответ на шепот ветра Что с тобой
А ниже на дверях была сова прибита

Над низкою стеной бриз пел и выл взахлеб
А мы болтали и читали то и дело
На камне выбитую надпись в память об
Убийстве Ты порой на камне том сидела

— Здесь в тысяча шестьсот тридцатом убиенный
Почиет Готфрид молодой
В душе невесты он пребудет незабвенный
Усопшему Господь навек даруй покой —

Гора вдали была обагрена закатом
Наш поцелуй как сок смородиновый тек
И ночь осенняя мерцающим агатом
В слезах падучих звезд легла у наших ног

Сплетались крыльями любовь и смерть над нами
Цыгане с песнями расселись у костров
Мчал поезд глядя вдаль открытыми глазами
Мы вглядывались в ночь прибрежных городов

J'adore un Christ de bois qui pâtit sur la route
Une chèvre attachée à la croix noire broute
A la ronde les bourgs souffrent la passion
Du Christ dont ma latrie aime la fiction
La chèvre a regardé les hameaux qui défaillent
A l'heure où fatigués les hommes qui travaillent
Au verger pâle au bois plaintif ou dans le champ
En rentrant toumeront leurs faces au couchant
Embaumé par les foins d'occidental cinname
Au couchant où sanglant et rond comme mon âme
Le grand soleil païen fait mourir en mourant
Avec les bourgs lointains le Christ indifférent

У придорожного Христа стою опять я
Крест почернел коза пасется у распятья
А хутора вокруг томятся от страстей
Того кто вымышлен но мне всего милей
Лачуги вразнобой видны на заднем плане
Коза глядит с тоской как под вечер крестьяне
Покинув бедный лес оставив нищий сад
Бредут усталые уставясь на закат
Пропахший скошенной травой сухой и пряной
Как бог языческий округлый и багряный
Под стать моей душе уходит солнце в ночь
Ни людям ни Христу ее не превозмочь