Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун

Я к бренности доверья не питаю.

Любовь! Я странником - беднягой стал,

В юдоли скорби я бродягой стал.

От горя избавления не знаю,

Пришел - и возвращения не знаю.

Будь снисходительна к моей мольбе -

Позволь навек покорным быть судьбе.

Здесь, на пиру [29] Пир - в данном случае жизнь. , кровавые потоки,

И виночерпий здесь - палач жестокий.

Дай кубок мне с вином, чтоб дни мои

Я прожил в опьянение, в забытьи,

Чтоб свой забыл рассвет многострадальный,

Забыл времен круговорот печальный,

Чтоб мира я не видел существо

И кривизну не замечал его".

Кормилица склонилась над бедняжкой

И смыла кровь с него, вздыхая тяжко,

Его омыла горьких слез ручьем

И кровью напоила с молоком.

Он с ликованьем принят был родными,

Они младенцу дали Кейса имя.

Кормилица внимательна была,

Заботлива, старательна была,

А он все плакал в горе неизбывном,

Не рад ее заботам беспрерывным.

Движенье каждое и каждый стон

Показывали, как терзался он.

И кровью молоко ему казалось,

Казалось, туча стрел в него вонзалась.

Покой от обольщений он терял,

Но сердца оболыценьям не вверял . . .

Вот как-то раз, младенца развлекая,

Кормилица гуляла молодая.

Увидела красавица одна,

Что жизнь его мучения полна,

Взяла многострадального младенца

И уняла печального младенца.

Малютка сразу прекратил свой крик -

Доверчиво к ее груди приник.

Ей улыбался с ясными глазами,

Отпустит - заливался вновь слезами.

Поняв печального младенца нрав,

Младенцу дали пери для забав.

О матери с кормилицей нимало

Теперь его душа не тосковала.

Любовь в природе мальчика была, -

К возлюбленной она его влекла.

С рождения был Кейс с любовью дружен,

Затем ему был лик прекрасный нужен.

Когда младенец красотой пленен -

В нем, значит, лик любви запечатлен.

Все видели - несчастным мальчик станет

И от любви цвет дней его увянет.

Рассвет подобный землю озарит,

Поднявшись, солнце землю покорит.

Заботясь о младенце луноликом,

Кормилица, в старании великом,

Растила этот месяц молодой, -

И стал он полной, ясною луной.

А время постепенно, равномерно

Его вином любви поило верной...

Все больше разливался хмель в крови.

Давила все теснее цепь любви ...

Но дальше колесо времен вращалось,

Уж десять лет страдальцу исполнялось .

Отец, как требовал того адат,

Назначил обрезания обряд.

Со всей страны в одном собрал он месте

Людей почета, доблести и чести.

Он столько роздал всякого добра

И столько золота и серебра,

Что бедняки нужды не опасались,

Но разоренья богача боялись.

Отец для всех такой устроил пир,

Которого еще не видел мир,

И даже сам Джамшид во время оно

На этот пир воззрел бы благосклонно.

Закончили обряда строгий чин;

Настало время, чтоб учился сын.

И вот закончены приготовленья -

И мальчик в школу послан для ученья.

В той школе девушки учились с ним,

И каждая лицом - что серафим.

Казалось, гурии в раю собрались,

А юноши с гилманами равнялись.

Коль девушки и юноши друзья,

К любви ведет их каждая стезя.

Коль девушка посмотрит шаловливо

И, улыбнувшись ласково-игрово,

На юношу вниманье обратит, -

Кто против оболыценья устоит?

Глаза одной прекрасней всех там были

Она и Кейс друг друга полюбили.

Ее увидев, совершенный ум

Растерянных собрать не мог бы дум.

Она тряхнет волнистыми кудрями -

И обовьет мучения цепями.

Прекрасен и бровей изгиб крутой,

Влюбленных поражал он красотой.

Колол копьем и взгляд лукаво-скрытный.

Лоб - океан, скорбей мятежных полн;

И волосы над ним мятежней волн.

Черней сурьмы пленительные очи,

Казалась родинка чернее ночи.

Ланиты были розовей румян,

Румяны перед ними - что шафран [30] То есть ее щеки были настолько розовы, что румяна казались перед ними бледными, подобно желтому шафрану. .

Глаза бы только на нее глядели,

Ее из виду потеряв, пустели.

В рубинах жемчуг [31] Рубины - здесь губы, жемчуг - зубы. - словно капли рос

Меж лепестками ярко-красных роз.

Слова из уст текут сладкоречиво,

И мертвеца ей разбудить не диво.

Стан - что самшит. А подбородок? Он

И округлен и сладко раздвоен.

Небесной негой тело отливает:

Так рыбка в море красоты, сверкает.

У глаз газельих соколиный взгляд,