Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун

Огонь родило сердце, слезы - око.

Плиту он сделал из груди своей,

Ногтями надпись начертал на ней.

Прильнувши лбом к плите могильной, хладной,

Он стал вдыхать могильный воздух жадно.

Со стоном он молитву прочитал,

С поклоном он печально прошептал:

"О дней моих начало и основа,

Твой гнев - урон, барыш - благое слово.

Не счел за благодать я твой совет,

Теперь что делать, коль потух твой свет?

Как жаль, что я не шел твоей дорогой,

Совсем не знал твоей опеки строгой.

Теперь я не могу поднять чело, -

Ты вел меня к добру, я делал зло.

Ты был моей жестокостью измучен,

А я блуждал, тобою не научен.

О счастие, не нужно уходить,

О дивный светоч, продолжай светить!

Когда сражен я был мирским недугом.

Заботясь обо мне, ты был мне другом.

Ты бедствиям сопутствовал моим,

Ты горестям сочувствовал моим, -

Что ж ты не перенес моей кручины?

Иль страшной испугался ты пучины?

Зачем из мира ты ушел, скорбя?

Иль я так тяжко оскорбил тебя?

О ты, источник дней моих теченья!

Лишь в счастии твоем - мое спасенье.

Я осознал - на мне вина лежит,

И я пришел: меня терзает стыд.

Вверг в зло тебя я в мире быстротечном, -

Ужель меня презришь ты в мире вечном?

Я жертва негасимого огня,

В пучину скорби бросил ты меня.

Покоя, воли пожелав, достойный,

Ты удалился в уголок покойный.

Кто затрудненья все твои решил,

От горя спас, печали облегчил?"

И так всю ночь тот пленник злой разлуки

Скорбел, рыдал в своей сердечной муке.

Когда на мускус села камфара [78] То есть когда ночь (черный мускус) сменялась днем (белой камфарой).

И свет проник в глубь мрачного шатра.

Он вновь обрядам скорбным предавался

И на кладбище недждском убивался.

Великие открыли мудрецы:

Любовь и красота - суть близнецы.

Мир отраженье в красоте находит,

Любовь на то зерцало блеск наводит.

Любовь без красоты для нас темна,

Но лишь с любовью красота нежна.

Нет красоты - любовь немного стоит,

Лишь в красоте она себя раскроет.

Коль нет любви - не ценят красоты,

А есть - тогда о ней лишь все мечты.

И если был Меджнун свечой собранья,

Лейли была источником пыланья.

Меджнун был чашей, радующей взгляд,

Лейли - вином, усладою услад.

Меджнун взял у Лейли все совершенство,

От красоты росло любви блаженство.

А красота Лейли - Меджнуна дар,

Лелеял красоту любовный жар...

... Бродил Меджнун однажды, изнуренный,

В пустыне, долгим плачем утомленный.

На камне два рисунка встретил он -

Меджнуна и Лейли заметил он.

Тогда он очерк стер своей любимой.

Оставив свой, пустынею хранимый.

Спросили: "Что тобой совершено,

Зачем из двух оставил ты одно?"

Ответил: "Мы с Лейли одно созданье,

Единому зачем два начертанья?

Разумный человек найдет ответ:

В нас двойственности больше нет примет".

Спросили: "Разве поступил ты честно?

Остался ты, любимая - безвестна!

Зачем ты здесь, когда любимой нет?

Ее рисуй, а свой ты стер бы след!"

Ответил: "Было бы не объяснимо,

Когда влюбленный был бы скрыт любимой!

Влюбленный - тело. А она - душа,

Когда же в теле нам видна душа?

Пусть будет лик возлюбленной за скрытым,

Влюбленный же пусть будет знаменитым:

Когда влюбленный слез потоки льет,

Он миру о любимой весть дает".

Меджнун был царь страны земных печалей,

Меджнуна войско звери составляли.

С газели в дань он мускус получал,

А соболь шкуру в дань ему вручал.

Меджнун был справедливым государем,

Великодушен был ко всем он тварям.

Тот, чья всегда верна была любовь,

Свою зверям кровавым отдал кровь.

Тек из его очей поток багряный,

И всех зверей кормил он неустанно.

И хищники покорною толпой

С ним жили, не воюя меж собой.

Там тигры и онагры мирно жили,

И волки там с оленями дружили.

Козленок молоко, не оробев,

У львицы пил; дружил с косулей лев!

А муравьи дома себе лепили.

Не ели зерен - слезный дождик пили ...

Но очень часто слезы из очей

Лились потоком, унося зверей.

Горел он иногда, скорбя жестоко,

И звери обжигались издалека .. .

На голову себе он сыпал прах, -

Лопата - каждый ноготь на руках.

И слезы перемешанные с пылью,

Служили почвой дивному обилью.

Для ланей был он как цветущий луг,

Коль не хватало им лугов вокруг.

Когда он ощущал к оленю жалость,