Коллектив авторов - Поляна №1 (7), февраль 2014

В конце концов, надоело все это именно директору – и Николай Иванович потребовал отдать кошелек и деньги ему.

– А мы его потеряли! – нагло заявил Генка. – Перепрятывали, перепрятывали – а теперь и сами не найдем.

Так мы стали похитителями тридцати рублей.

И в тот же день решили купить на эти деньги мечту доселе неисполнимую – велосипед.

В воскресение сбегали на базар и купили настоящий «Орленок» – велосипед для подростков, стоящий новым в магазине аж 47 рублей, но на базаре подержанный пошел за тридцатку. Имели такие в то время в нашем городе лишь дети высокопоставленных родителей да работников прилавка. И совесть нас, не в пример героям идущего тогда фильма «Без страха и упрека», где дети тоже нашли деньги и истратили на водолазный костюм, не мучила.

Велосипед мы держали в курятнике при доме одинокого старого деда, по очереди катались на нем, под страхом соблюдения тайны давали прокатиться и своим однокашникам. Все знали историю приобретения такой чудесной машины – и за два года никто не выдал нас.

А когда оказалось, что мы с Генкой из «Орленка» выросли, велосипед продали на рынке уже за 5 рублей. На них я купил книгу Соловьева «Веселый мудрец» с двумя повестями о Ходже Насреддине, а на остальные деньги мы всем классом сходили в кино на фильм «Безбородый обманщик» об Алдаре Косе – билеты тогда на дневной сеанс стоили по десять копеек.

Прошло еще несколько лет. И история эта закончилась самым странным образом, почти по-книжному, хотя на самом деле она произошла в жизни…

Работал я в геодезической партии в пустыне Муюн-Кумы. Устанавливали мы пункты триангуляции, представляющие из себя сваренные из труб в два с половиной дюйма пирамидки. Таскались с теодолитом и мерными лентами, затаскивали вышки на вершины самых больших барханов. На воскресение возвращались на базу, где спали в одном из саманных домиков в окружении нескольких высохших пирамидальных тополей. Имя у села было странное, русскому уху непривычное – Бостандык.

При двадцати шести жилых домах был даже сельмаг, где продавались водка, вино, рыбные консервы, вермишель да макароны. Были еще какие-то овощные консервы и морская капуста, но ни мы, ни местные жители их не покупали.

И вот, когда я, достав оставшийся с детдомовских еще пор кошелек, стал вынимать из него изрядно подешевевшие к тому времени «новые деньги» за сборник фантастических рассказов «Я – робот» А. Азимова и килограмм «Золотого ключика», продавщица спросила меня:

– Откуда у тебя этот кошелек?

– Это – мой, – ответил я, ибо решительно забыл к тому времени, как и почему он попал ко мне.

– Это – мой кошелек, – сказала тут продавщица. – Я сама сшила его.

Кошелек и вправду был не заводского изготовления, я сам его уже раза три ремонтировал, прошивая суровой ниткой по краям.

– Где ты его взял? – не унималась она.

– Нашел, – вдруг вспомнил я. – Давно, – и протянул ей кошелек. – Возьмите.

Я был юн, меня в краску бросило от стыда, ибо показалось мне, что не то, что продавщица, а и вся очередь, весь Бостандык, вся пустыня смотрит на меня, как на вора.

– Зачем он мне? – ответила продавщица и отодвинула кошелек от себя. – У меня другой есть.

Я расплатился, взял конфеты, книгу, кошелек и вышел на улицу. И до самого конца сезона, то есть еще около десяти ночевок на базе, я к этому магазину и не подходил.

А когда все вышки и репера были расставлены, и нам было приказано переезжать в другой район той же пустыни – километров так за триста на восток, – я попросил хозяина дома, где мы отдыхали по воскресениям, чтобы он передал продавщице тот самый серый самодельный кошелек с большой пуговицей посередине.

В нем я оставил четыре червонца. Потому что деньги к тому времени, как я уже говорил, инфляция подъела основательно.

К 158-летию русского философа, публициста, критика Василия Васильевича Розанова (1856–1919)

Василий Васильевич Розанов родился 20 апреля 1856 года в Ветлуге (Костромская губерния) в семье учителя, рано скончавшегося и оставившего вдову с восемью детьми.

Гимназистом, как и многие в его возрасте, пережил увлечение Писаревым, Миллем, Боклем. Затем возненавидел позитивизм: «…Позитивизм – философский мавзолей над умирающим человечеством. Не хочу! Не хочу! Презираю, ненавижу, боюсь!!!»

Приведенные выше строки можно прочесть почти в каждом издании сочинений Розанова. В сети и на бумаге. По слухам известно, что был он человеком едким, нервным, умным острословом, и даже беспринципным и аморальным. И действительно…