Джим Додж - Дождь на реке. Избранные стихотворения и миниатюры

Если часть тебя —
Тот, кем ты мечтал быть,
Не будь ты ничтожным балбесом
Тем, кто ты и есть,

Будто бы «подлинный ты» —
Тот, кто силится врубиться, кто
Есть подлинный ты;

Если желал ты все ж вообще быть
Кем-то еще, кем угодно:

Бухгалтером в Коронадо,
Посудомойкой заштатной харчевни в Омахе;

Или, если ты все еще догоняешь, о чем речь,
И тебе по-прежнему не все равно, —
Ты, вероятно, совсем сбрендил

Или до того близок,
Что можешь и другом стать.

Потребна жесточайшая выправка,
Чтоб и впрямь ко всему — легко,

Но с малостью
Трепета дерзания,
Необходимого для осознанности.

Вот над этим я и трудился все утро,

Растянувшись на диване
Под окном в хижине Боба,

Глядя, как дождь
Без порядка
Падает в пруд,

Я да собаки.

Влажные полумесяцы от собачьих языков,
что слизывают кошачий корм, рассыпанный по полу хижины;

прядь света, что изящней паучьей нити,
выпрастывается у меня из груди,
когда 20-фунтовый лосось ниже по течению взрезает
зеленоватые воды Смита;

отблески воды у Виктории на боках
в тот миг, когда она входит
из парилки в буйный тихоокеанский шторм, —
спеленатое туманом сияние, без тела;

изысканность лосиного следа,
высеченного в прибрежном илистом песке;

набрякшие почки красной ольхи в начале марта;

жаркое из оленины и свежий лосось,
и домашнюю кукурузу сейчас подадут;

Джейсон спит, завтра в школу,
голая правая нога свисает с кровати
(ну и здоров же он стал);

полено земляничного дерева
в топке снежной ночью,
жар печки, притушенный вьюшкой на ночь,
чтоб от углей развести огонь поутру;

терьеры чихают, и скачут, и несутся,
ополоумев, через сад,
сообразив, что мы собрались на прогулку;

дождевые капли в ладонях черничных листьев
и через несколько часов после дождя:

я дожил сегодня до 55 лет, пока держусь,
и хотя лишь дураки заявляют права на мудрость,
я не знаю, как еще назвать,
когда с каждым годом
все меньше нужно мне для счастья,
и длится оно все дольше.

Сижу за столом
и вдруг без особой причины
принимаюсь петь невпопад:
Паруса багряны на заре…
и пою, покуда паруса не уносят меня от меня,
чем бы ни было это «я»,
бредовей сивой кобылы,
ей-ей,
и такой благодарный.

Достигаешь дна,
когда понимаешь,
что никакого дна
не достигнуть.
И мотаешься, промокший насквозь,
по корабельному баку,
глядя, как дождь
льется в океан.

Уже 50 лет в полном беспамятстве, но теперь,
хотя бы краем глаза, я умею глядеть на растения
и чуять свет, что их составляет.

Засыпая, баюкаю себя
краткой молитвой из их имен:
ольха, шпорник, малина, готьерия.