Валериан Курамжин - Дорога домой (сборник)

О, Господи, этого только мне и не хватало, неужели я его и вправду потерял? Когда, где? Неужели этот страшный сон, этот ночной кошмар превратился в явь?!

Руки у меня тряслись, во рту пересохло, на лбу выступили капельки пота.

Так, успокаивал я себя, – надо всё вспомнить до мельчайших подробностей. Вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах я доставал бумажник из внутреннего кармана пиджака. Но как это вспомнить? Как восстановить всю последовательность событий вчерашнего дня, причём деталь за деталью?

Я вернулся в кухню, достал из шкафчика початую бутылку армянского коньяка, плеснул себе в стакан, выпил, закурил – через пару минут голова стала соображать лучше.

А не мог я его вчера спрятать дома? Ведь чем чёрт не шутит?

В прихожей я опять распахнул стенной шкаф, перевернул там всё, перещупал карманы во всей, висевшей там одежде, проверил обувные ящики – бумажника не было!

Затем я проверил ванную и туалет, включая все шкафчики и коробочки, корзину для грязного белья, заглянул за унитаз – бумажника не было!

Меня трясло. В спальне я проверил прикроватные тумбочки, бельевой шкаф, заглянул под подушки и под матрас, отодвинул цветы на подоконнике, снял со стены и повесил назад картины – бумажника не было!

Голова моя кружилась. Придерживаясь за стену я проковылял в кухню. Пришлось продолжить процедуру восстановления памяти – я снова плеснул себе в стакан коньяка, выпил одним махом, запил холодным чаем, закурил и постарался успокоиться. Через какое – то время мне это удалось.

Так, сказал я себе, давай проверим кухню, о потом балкон. Вдруг я вчера выходил туда покурить и оставил бумажник там? Ещё несколько минут я лихорадочно рылся в шкафах и шкафчиках, перетрясал старую обувь и картонные коробки со скопившимся барахлом, кастрюли и тазики, проверил даже лыжные ботинки, унты и ящик для зимней рыбалки – бумажника не было!

Тогда я плюнул от злости и обиды прямо в открытое окно, отправился в ванную, встал под горячий душ и успокоился. Потерял, значит потерял. Документы восстановим, деньги на работе в сейфе у меня отложены, загранпаспорт там же. Ничего, хоть и обидно, но не смертельно, бывало и похуже.

Я собрал с кресла свои вещи. Костюм и галстук положил в пакет для химчистки, остальное бросил в бак для грязного белья и пошёл в спальню одеваться. Надев свежее бельё, сорочку, брюки и повязав новый галстук, я потянулся за пиджаком, снял его с плечиков и тут меня словно током ударило. Во внутреннем кармане пиджака что-то лежало!

Неужели?! – только и успел подумать я, как моя рука сама по себе юркнула в карман и вытащила оттуда… бумажник! Мой бумажник! Ещё не веря в это нечаянное счастье, бережно держа его в руках, я снова вернулся на кухню, вылил остатки коньяка в стакан, закурил, но пить пока не стал. Выпускать бумажник из рук мне не хотелось. Я бережно поглаживал и ощупывал его, гладил по мягкой тёплой коже, наконец, открыл и проверил все отделения – ничего не пропало.

Да, всё-таки есть Бог на свете, уберёг и в этот раз! Спасибо, Господи! С этими словами я с чувством глубокого удовлетворения допил коньяк и выглянул в окно – машина по-прежнему стояла у подъезда. Солнце в это майское утро стремилось к зениту, на душе было хорошо и спокойно. Хотелось праздника!

Всё-таки, какой я организованный и аккуратный человек! Правильно говорят в народе – мастерство не пропьёшь! Ведь не помню, как пришёл, а бумажник-то сразу, небось, сложил именно в тот пиджак, в котором завтра на работу собирался. Молодец!

Я ещё раз погладил с обеих сторон чёрную кожу бумажника, поласкал его, ощущая ответное тепло, и спрятал во внутренний карман пиджака. Пока я выходил из квартиры, закрывал за собой на два замка входную дверь и вызывал лифт, я непрерывно поглаживал и похлопывал себя по этому карману, ощущая сквозь мягкую твидовую ткань тепло и надёжность моего бумажника. Выйдя из дверей подъезда, я ещё раз погладил, как бы похвалил его, и, как мне показалось, ощутил ответное движение, такое же нежное и преданное. Праздника хотелось всё сильнее.

Водитель дремал на своём месте и я, открыв заднюю правую дверь, расположился на сиденье, нарочито громко прокашлялся. Саша проснулся:

– Куда, Виктор Алексеевич?

– Пока никуда, – ответил я, снимая трубку «Алтая», – погуляй пять минут, покури, мне позвонить надо.

Я позвонил в приёмную и попросил секретаря соединить меня с кем-нибудь из заместителей. Выяснив, что всё идёт как положено и никаких «ЧП» нет, я объяснил, что весь день буду в разъездах и попросил подготовить мне папку с документами к завтрашнему совещанию, водитель заберёт, пока я буду в министерстве. Затем я ещё несколько минут пребывал в эйфории, неторопливо покуривая.