Валериан Курамжин - Весеннее обострение

Нежно снег искрился в свете фонарей
Я в тебя влюбился сразу, хоть убей.
И с толпой мальчишек, наперегонки
Пригласил тебя я поиграть в снежки.

Ты скривила губки, бровью повела,
Рукава у шубки чуть подобрала
И снежок слепила, запустив в толпу —
Прямо в лоб попала другу моему.

Славно веселились мы в своём дворе,
Быстро пролетает вечер в декабре,
А я любовался всё на носик твой,
Жаль, что тебя мама позвала домой!

Вдруг, нежданно, солнышко блеснёт,
Но внезапно тучи налетят,
Ветер разозлится, запоёт,
Словно ненавидит всех подряд.

Холодно, но хочется гулять.
В эту непогоду я шагну,
Ветер продолжает завывать,
Я ему, как другу, подмигну.

Застегнусь, накину капюшон,
По дорожке мокрой выйду в сад.
Этим мартом я заворожён,
Даже непогоде буду рад.

Мокрая беседка, мокрый стол —
Места нет для пачки сигарет,
В отраженье света липы ствол,
Старой липы – прошлого привет.

Так могу часами я стоять
В непогоду в этой тишине,
Ни о чём не думать, не мечтать,
Я и март. Нет места суете.

Мартов этих много за спиной,
Если Бог даст – будет и апрель,
Вот договориться бы с Душой…
Только как? Такая канитель!

Я нервно лампу погашу
И на столе зажгу свечу
И покурю, и погрущу,
Глаза прикрою, помолчу…

Вот так же дождь стучал в окно,
Когда прощались мы с тобой:
Скандал, не допито вино,
Обиды, брань… О Боже мой!

Дождь за окном и дождь в душе,
Не согревает крепкий чай
А фитилёк погас уже…
Прощай, любимая, прощай!

Я ужинал, шансон любимый слушал,
А взгляд косил на мёртвые цветы,
Всё вспоминал, как грели они душу,
Как ими любовались я и ты.

Допил вино и взяв горшок небрежно
Его унёс и выбросил в сарай,
А на дворе темно было и снежно,
Луна светила, звёздно – просто рай.

Из рая ты, из ада ли – не знаю,
Но ведь нужна – же Дама Королю?
И возвращаясь ночью из сарая
Подумал что ещё тебя люблю!

Такой неистовой любовью,
Что в ней смешались ад и рай,
Любовью, что клокочет кровью —
Погибнем оба, так и знай!

То не Шекспировы сонеты,
Давно уже тот минул век,
Мы не Ромео и Джульетта,
Что смертью завершили бег.

А в двадцать первом веке нашем
Такой любви давно уж нет.
Я – весь наружу, нараспашку,
Пойми, я просто человек.

Вот опять ты с упорством Венеры
Завлекаешь меня в этот мрак:
Вижу пепел – он тёплый и серый,
Пепел тот от «святого костра».

На спине моей раны от плети,
На груди кровоточит клеймо,
Брошен я на холодном рассвете —
Выживу или нет – всё равно!

Два лица, две ужасные маски
Вижу я, лишь прикрою глаза:
Одна белая – дарит мне ласки,
Ну, а чёрная – сводит с ума.

Та, что чёрная, грязно ругаясь,
Убивает жестоко меня,
Белая с ней ролями меняясь,
Дарит радость пришедшего дня.

Чёрно-белое это мельканье —
Демон с Ангелом бросились в пляс,
То восторженный миг, то страданье!
Чёрно-белое в каждом из нас!

Ну, что ещё тебе сказать про неё?
Что до сих пор о ней слагают стихи,
Или не слышишь ты тех соловьёв,
Что и сейчас поют для нас у реки?