Коллектив авторов - Поляна №3 (5), август 2013

Не будем торопиться с выводами – обратим пока внимание на то, что о сердце первым заговорил отнюдь не он, а В. К. Тредиаковский: его Лиска, получив сыр, насмешливо резюмирует:

В. Н. Капленко справедливо считает, что «современному рядовому читателю… вовсе непонятно» выражение без сердца мех, означающее ‘шкурка без сердцевины, чучело’ [11] . Думаю, однако, суждение современного исследователя требует уточнения. Дело в том, что «Словарь Академии Российской» (далее – САР4) содержит любопытное и уж точно неизвестное современному читателю значение существительного сердце — ‘мысль, помышление’ [12] (соответственно и прилагательное безсердечный — ‘глупый’ [13] ). Таким образом, Тредиаковский имеет в виду глупость, незадачливость Ворона, попавшегося на удочку хитрой Лисицы. Собственно, первый перелагатель античного сюжета на русский язык шел вослед Эзопу и его публикаторам-переписчикам, сопровождавших текст басни примечанием: «Басня уместна против человека неразумного». Именно неразумность Ворона высмеивают – кто напрямую, как, скажем, Федр, Игнатий Диакон, Лафонтен и Херасков, а кто намеком, обиняком (Сумароков, Хвостов) – и другие предшественники Крылова [14] . Кажется, именно в этом ключе рассуждал и В. И. Водовозов: «…вся вина <���Вороны> состоит в одной ее глупости », – а вслед за ним и Л. С. Выготский: «…ворона <���…> изображена такой глупой, что у читателя создается впечатление совершенно обратное тому, которое подготовила мораль» [15] .

Но глупость, как известно, – не порок, а свойство, ее невозможно ни исправить, ни излечить, и в силу этого она сама по себе уже наказание [16] – что ж усугублять страдания убогого существа, издеваясь над ним и выставляя на всеобщее посмеяние! Не по-людски как-то: Ворону пожалеть бы, а мошенницу – к позорному столбу… Но – не получается! Потому что интуитивно мы понимаем, что крыловская Ворона наказана вовсе не за природную глупость – недаром же плачевный (для нее) финал в известном смысле можно квалифицировать как «горе от ума», то, что выражено пословицей «на всякого мудреца довольно простоты»: дураки не думают и именно этим отличаются от тех, кто разумом наделен, – наша же героиня позадумаласъ и… проворонила свой завтрак! Оказывается, крыловская Ворона – «с сердцем мех» во всех значениях слова сердце, т. е. не лишена ни чувствительности (на бесчувственную тварь никакая лесть не подействует!), ни ума. Во всяком случае Крылов не торопится, а точнее, не склонен обвинять свою героиню в глупости.

«На фоне естественных действий Вороны, ее желания позавтракать внутреннее действие призадумалась (sic!) выглядит комично, нелепо, – замечает в связи с этим В. Н. Капленко. – Содержание ее “дум” неизвестно и, должно быть, не стоит внимания» (курсив авт. – А. К) [17] . На мой взгляд, это заключение страдает излишней категоричностью, а потому едва ли может быть признано справедливым. В первую очередь замечу, что собраться вовсе не значит желать. Комичным и нелепым поведение героини выглядит в первую очередь потому, что завтрак требует целого ряда подготовительных «мероприятий»: для начала надо взгромоздиться на ель, затем собраться (вознамериться) позавтракать. Крылов, как сейчас сказали бы, дает эту картину в «режиме реального времени»:

«Задумчивость» героини оказывается совершенно неожиданным результатом этих предварительных – и очень немалых! – усилий. Для читателя. А вот Крылов, кажется, именно к этому и вел: образ позадумавшейся вороны – гениальная находка великого баснописца. Только у него мы находим эту характеристическую деталь, в силу которой его героиня на фоне предшественниц выглядит, прошу прощения за каламбур, белой вороной. Конечно же, уже сам вид впавшей в задумчивость Вороны не может не вызвать смеха [18] , однако достижение чисто внешнего комического эффекта – мелковатая задача для поэта такого уровня, как Крылов. Смею утверждать, что содержание дум осчастливленной Вороны не только стоит пристального внимания, но и имеет исключительно важное значение для понимания смысла басни.

Мыслями, посетившими вещуньину голову в столь, как оказалось, неподходящий момент, мы займемся немного погодя – определив, как Ворона стала счастливым обладателем кусочка сыра, ибо причина ее неожиданной задумчивости, как кажется, каким-то образом связана с даром небес. Предшественники Крылова выставляли своих падких на лесть разинь нечистыми на руку (виноват, лапу, точнее – клюв):