Илья Эренбург - Избранное

Но страшно умирать в ночи…

Я вижу первые лучи.
Они умирают, видя сияние рдяное
Былого мира, отсверкавшего огня.
А мы, мы встали слишком рано,
Чтоб встретить свет иного дня.

Хорхэ, простите, что я вас об этом спрашиваю,
Скажите, вам никогда не бывает страшно?
Ведь ясно всё, и смерть близка…

Страх? Нет, не страх порой находит — смертная
тоска.
Кончен путь. Я кого-то не встретил.
Слишком легко я ступал, не касаясь земли.
Без следа пролетел, будто ветер,
Не увяз в болоте, не погряз в пыли.
Я хочу вцепиться корнями в эту рыхлую землю
И хоть в час последний
На дороге, слишком мгновенной,
Помедлить, помедлить…
Такое томление!
Я тоскую о земле…

О ком?

О женщине.
Пусть это слабость — я хочу познать любовь,
К устам припасть и даже ветер позабыть, любя,
Почуять рядом теплую трепещущую плоть
И семя бросить в ночь, продлить, продлить себя.
Недавно ночью я встретил женщину, и это так
странно, так непонятно, —
Она не наша, аристократка,
Но почему-то сердце забилось, я замер,
Услыхав ее голос, — она говорила бог весть о чем.
Но будто я был всю жизнь в изгнании
И вернулся в отчий дом.
Мне показалось, что из ее ладони, маленькой и
слабой,
Дано мне испить великую радость.
Но лучше не думать об этом… Она меня ненавидит,
сама мне об этом сказала…
Я так хочу ее!.. Что это?..

Любовь… А может быть, только усталость.

Усталость? Нет! Работать надо.
Педро, я хочу поручить вам важное дело:
Вот донос, прочтите.

На День Всех Мертвых — роялистский заговор…
Надо пресечь… В наших руках все нити…
Они сносятся с Руисом…
Медлить нельзя — враг слишком близко.
Я даю вам все полномочия. Вне закона.
Для них еще хватит патронов.
Довольно колебаний; мы должны быть беспощадны.
Палачи? Что же! Так надо…

Да, это ремесло любого правителя.
Я сделаю всё, Гонгора. А вы немного отдохните,
Ведь вы три ночи не спали.

Отдохнуть?.. Нет… Ее зовут Альдой…
Отчего я думаю о ней всё время,
Будто в этой маленькой женщине
Оправдание, примирение?..

Я забыл — вас ждет просительница.

Зачем?.. Да всё равно… Пустите…

О, если б увидеть еще раз эти волосы, ветром
вздутые,
В глазах бушующие мятежи,
Эту смуглую руку,
Дарящую жизнь…

Вы боитесь меня?.. Гонгора боится?.. Как
странно, Гонгора может быть слабым…

Нет, это не страх, только радость.
Я звал вас, как присужденный к смерти.
Я ждал вас, ждал, но не верил…

Вы не знаете, зачем я пришла…

Зачем? Скажи!

Я принесла вам…

Жизнь! Я знаю, только жизнь!

Господи! Какая мука!
Подыми, подыми, подыми эту руку!

Дай мне эту руку. Я от жажды умираю.
Губы черны, и в сердце душная ночь.

Твоя ладонь — ручей неиссякающий,
Пью из нее любовь.
Я дна не знал, — на волне только гневная пена.
Только ветер, скользящий по верхушкам олив, я
не ведал глуби.
Испытавший страсть и великую ненависть,
Я не знал, что можно так просто любить.

Как странно: астролог вздыхал о звездах,
О розовом острове бредил Колумб,
Из моей души истекали черные грозы,
Под землей закипал немыслимый бунт,
И всё, всё, что таилось в земле и в небе
разверстом —
Моленья халдея и звездные письмена, —
На этой тонкой ладони начертано…

Нет, не читай! И не пытай судьбы — она темна.
Смерть моя и твоя… Не держи.
Не спорь с судьбой! Не зови!