Дмитрий Барабаш - На петле времени

Он позвонил мне из забвенья,
как будто не было зимы,
и возвратился в поле зренья
из непроглядной тишины.
К стыду сказать, мы снова пили,
перечислять не буду, что.
То приземлялись, то парили,
то спали, кутаясь в пальто.
Мы договаривали споры
из очень давних наших лет…
О том, как можно мыслью горы…
Или, не оставляя след,
во все возможные запреты
входить невидимо, и явь,
лишь меткой мыслью продырявь,
прольется в новые куплеты,
точнее рифму присмотрев.
Но, к сожалению, припев
толпы затмит остатки света.

Каприз и нрав народных масс
в беспутстве с девичьими схожи.
И здесь хоть вылези из кожи,
им выставляя напоказ
свою любовь, свою заботу —
одну лишь скуку и зевоту
ты вызываешь к разу раз.
Вопрос: «Зачем?». Любовь народа
страшнее постаревших жен.
Он, зная брод, не любит брода.
Им постоянно проложен
другой – трясинистый и хлипкий,
ночных исполненный страстей,
опасный путь. Он без ошибки
скучает. Если не тонуть,
то и грести – пустое дело.
Бродить по тореным путям,
где ни к чему святая вера,
и воли не давать чертям?!
Все это, братец, не по-русски.
Здесь ничего не изменить!
Так нищий ангел в рваной блузке,
напившись, хочет воспарить,
но видит только птичьи гузки,
асфальт, бетон, скрещенье плит.
Не потому ль у нас пиит
за мукой ищет новой муки,
за смертью новой смерти ждет,
и к славе простирает руки,
и отжигает, а не жжет
глаголом что-то в подреберье,
и воспевает суеверья,
туман и вечных птиц полет…

Не созидательное дело
на волю русскую пенять.
Как рассказать тому о целом,
кто даже часть не хочет знать?
Обманом вывести из комы
не сможет ни один колдун.
Должны быть истины искомы,
чтоб их найти. Ленивый ум
прильнул к перилам и опорам,
к моралям, к принципам, к судьбе,
оставив мысли за забором,
а сор, как водится, в избе.

Когда-то нам казалось: чуть
подправишь строй, наметишь путь
и точный образ приурочишь,
как между каверзных урочищ
пробьется жизнь, проступит суть.

О молодость, там все – в новинку.
Светло, легко, работа в кайф…
Не жизнь, а искрометный драйв!
Судьба похожа на картинку
из элладийских букварей,
и кажется – открой любую
из окружающих дверей, —
найдешь богатства, примешь веру
надежду, счастье и любовь,
и полную чудес дорогу,
и все, о чем молился Богу.

Но лишь чуть-чуть вглядевшись в двери,
остановившись лишь на миг,
поймешь, что не дают по вере.
И если ты уже привык
к перилам сладкого обмана,
то ждет за каждой дверью яма.
Во что ни верь! Здесь напрямик
дороги отупляют разум,
и надо щупать землю глазом,
здесь каждый шаг, как первый шаг.
Ты сам себе ишак, вышак.
Стремишься к сказочным парнасам?
С Пегасом может и дурак,
а ты давай-ка без Пегаса,
зажав желания в кулак.

Так вспоминали мы с героем
забавы юности шальной,
срывая листья слой за слоем
с головки луковой. Слезой,
как прежде сладостным задором,
блестели глазки. Горечь сказки
нам не казалась больше вздором.
Многосерийное кино
теперь могли единым взором
за полсекунды охватить.

А если все сорвать мгновенья, —
спросил ты, – что найдем в конце?
– Вот тоже, луковое чудо,
игла в кощеевом яйце!
Ты знаешь сам – и две страницы,
еще не читанной судьбы,
способны нас загнать в границы,
забить в телесные гробы.
А может так, мой друг, случиться,
что, отразившись, луч назад,
к единой сути, возвратится
и растворится в ней стократ,
забыв и в то же время зная
о том, что где-то есть земля,
как плод, как воплощенье рая —
одно из многих, из нуля,
который был всему основой
из круга жизни – колеса.
Рожденный замысел из мысли.
Из безвременья в полюса,
где между минусом и плюсом
есть равновесие любви.

– Жаль, что случится не узнаем
и не увидим, что творим.
Для тела тленного един
любой финал – конец один.
Забвенье дел, забвенье «я»,
здесь белый дым, а там земля.

Зачем пытать себя трудами
неблагодарными, когда
ты можешь царствовать при жизни
и не испытывать стыда
за лень, предательство и жадность.
Жать наслаждений урожай.
Мы знаем, схожи ад и рай:
и там, и там – туман забвенья.
Все люди дорожат собой.
Инстинкты самосохраненья
не зря дарованы судьбой,
природой, Богом и сознаньем…
– Что в нашем теле обезьяньем
нашла божественная длань?
Куда красивей – тигр, лань,
в конце концов, орел, герань
или пронырливая крыса!