Дмитрий Барабаш - Безвременье

Я хочу отвлечься от потока света,
бесконечно льющегося словно щелчки
синего «Кругозора», по которому Битлз,
идущий по небу, произносит последнее «п-чхи».
Я хочу отвлечься, я хочу подумать
в другую сторону от чихающих окончаний,
свернуться колечком в сумму отчаяний и обещаний —
уже не получится.

Я хочу отвлечься от той задачи,
от которой нельзя отвлекаться,
потому что и поп, и его подьячий —
всё равно, что ведомый, немой, незрячий, —
прозревают когда-нибудь, перед смертью,
точно пойманы прочной незримой сетью,
начинают плакать, божиться, клясться,
понимая ценность земного царства.
Потому что в том, неземном, небесном, —
пресно всё, бесчувственно, бестелесно,
как пластинка синяя —
круг за кру́гом,
год за годом,
милые,
друг за другом.

На земле происходят события —
войны, кризисы, крахи систем,
корпораций. Я силой наития
отвлечён от неправильных тем.

Есть задачи важней, чем события,
чем падёж, чем всемирный делёж.
Даже если средь крови пролития
ты, как щепка по лужам, плывёшь.
Есть задачи из дали заоблачной,
из безветренной выси времён:
наблюдать на земле нашей крошечной
рифмы ликов и блики имён,

глядя в свет её встречный, направленный
из бескрайних, зыбучих ночей, —
узнавать, в новых образах явленный,
отражённый источник лучей.

Посмотришь на слово – свет.
Произнесёшь – звук.
А если сказать про себя, совсем не произнося,
окажешься где-то вне, и гулкий сердечный стук
не сможет пробиться сквозь бесплотные голоса.

Как описать тот свет, в котором есть всё. И нет
касаний, зрачков, ушей, трёхвекторных плоскостей,
и время – не от и до – ни смерти, ни дней, ни лет —
один первозданный свет без цвета и без частей,

мерцания светлых лиц на рифмах крылатых плит,
на гранях парящих слов, сложившихся в строгий ряд,
здесь образами миров – объёмами пирамид
бесплотные голоса печалятся и творят.

Листает века Шекспир, Высоцкий выводит SOS,
и Бродский рисует Рим на фоне стеклянных звёзд…