Леонид Филатов - Любви покорны все буквально возраста

Меня сочтут обманщиком,
Да только я не лгу:
Вином из одуванчиков
Торгуют на углу
Вино, понятно, кончилось,
Киоск давно закрыт, —
А очередь, а очередь,
А очередь – стоит!

В сошедшей с ума Вселенной —
Как в кухне среди корыт —
Мы глохнем от диксилендов,
Парламентов и коррид.
Мы все не желаем верить,
Что в мире истреблена
Угодная сердцу ересь
По имени тишина.
Нас тянет в глухие скверы —
Подальше от площадей —
Очищенные от скверны
Машин и очередей.
Быть может, тишайший гравий,
Скамеечка и жасмин —
Последняя из гарантий
Спасти этот бедный мир.
Неужто, погрязши в дрязгах,
Мы более не вольны
Создать себе общий праздник —
Мгновение тишины?
Коротенькое, как выстрел,
Безмолвное, как звезда,—
И сколько б забытых истин
Услышали мы тогда!
И сколько б Наполеонов
Замешкалось крикнуть «пли!»,
И сколько бы опаленных
Не рухнуло в ковыли…
И сколько бы пуль напрасных
Не вылетело из дул,
И сколько бы дам прекрасных
Не выцвело в пошлых дур!
И сколько бы наглых пешек
Узнало свои места —
И сколько бы наших певчих
Сумело дожить до ста!..
Консилиумы напрасны.
Дискуссии не нужны.
Всего и делов-то, братцы, —
Мгновение тишины…

Клавка – в струночку, лицо белей бумаги,
И глядит – не понимает ничего.
А кругом – все киномаги, да завмаги,
Да заслуженные члены ВТО.
Что ни слово – Мастроянни да Феллини,
Что ни запись – Азнавур да Адамо!..
Так и сяк они крутили да финтили,
А на деле добивались одного:
«Клавочка, вам водочки
Или помидорчик?
Клавочка, позволите
Вас на разговорчик?»
Как сомы под сваями —
Вкруг твоей юбчонки
Крутятся да вертятся
Лысые мальчонки.
А снабженец Соломон Ароныч Лифшиц —
В дедероновом костюме цвета беж —
Обещал сообразить японский лифчик
И бесплатную поездку за рубеж.
Говорил ей, как он хаживал по Риму,
Как в Гонконге с моряками пировал…
Ой, глушили Клавку так, как глушат рыбу, —
Без пощады, чтобы враз и наповал!
«Клавочка, вам водочки
Или помидорчик?
Клавочка, позволите
Вас на разговорчик?»
Как сомы под сваями —
Вкруг твоей юбчонки
Крутятся да вертятся
Лысые мальчонки.
И сидел еще один лохматый гений,
Тот, которого «поймут через века», —
Он все плакал возле Клавкиных коленей
И бессвязно материл Бондарчука.
Все просил и все искал какой-то «сути»,
Все грозился, что проучит целый свет,
А в конце вдруг объявил, что бабы – суки,
И немедленно отчалил в туалет.
«Клавочка, вам водочки
Или помидорчик?
Клавочка, позволите
Вас на разговорчик?»
Как сомы под сваями —
Вкруг твоей юбчонки
Крутятся да вертятся
Лысые мальчонки.
Ну а третий все развешивал флюиды
Да косил многозначительно зрачком,
Намекал, что, мол, знаком с самим Феллини, —
А по роже и не скажешь, что знаком.
Клавка мчится вкругаля, как чумовая,
Задыхаясь и шарахаясь от стен:
«Друг Сличенко», «сын Кобзона»,
«внук Чухрая»
И «свояченик самой Софи Лорен»!
«Клавочка, вам водочки
Или помидорчик?
Клавочка, позволите
Вас на разговорчик?»
Как сомы под сваями —
Вкруг твоей юбчонки
Крутятся да вертятся
Лысые мальчонки.
Клавка смотрит вопросительно и горько —
Ей не слышится, не дышится уже
В этом диком и цветном, как мотогонка,
Восхитительном и жутком кураже!..
Но опять шуршит под шинами дорога
И мерцает дождевая колея…
Едет утречком на лекцию дуреха,
Ослепительная сверстница моя.