Леонид Филатов - Любви покорны все буквально возраста

А я, представьте, не верю в эту ночь.
Огни мерцают фарами,
В купе бренчат гитарами,
А Ленка курит в тамбуре
И смотрит в ночь, в такую ночь —
Что поскорей бы утро,
Иначе поздно чем-нибудь помочь.

ПРИПЕВ:
Солнцу пожалуйся,
Ветру пожалуйся,
Шпалы за поездом
Пересчитай.
Только, пожалуйста,
Только, пожалуйста,
Ленка, прошу тебя,
Не уезжай!

Такой уж странный Ленка человек —
Стоит и молча кается,
И не реветь пытается,
И проклинает аиста,
Что в этот мир меня принес, —
Ужасно глупый аист,
Ему бы залететь не в этот век.
ПРИПЕВ.

Ты видишь, вон горит моя звезда.
Ты спишь – дождями светлыми,
Полынью перед вербами,
Морями или ветрами, —
А там– в огнях Караганда,
И пахнет чем-то горьким,
Чем пахнут все чужие города.
ПРИПЕВ.

А чем нехороша Караганда?
Колючими ответами,
Сырыми сигаретами,
Вокзальными буфетами,
Как конвоиры – продавцы,
Прилавки как лафеты,
А ты кусаешь губы, – не беда.
ПРИПЕВ.

Вон парочка, московская точь-в-точь.
Сейчас они расстанутся –
И что тогда останется?
Дожди и эта станция,
И эта ночь, такая ночь –
Что поскорей бы утро,
Иначе поздно чем-нибудь помочь…

Когда в преддверьи чуда мирового
Уже вздохнуть и кашлянуть грешно —
Тогда бесплотный стебель микрофона
Вдруг обретает плоть Жюльетт Греко.
Спешите, члены клубов и правительств:
Здесь за комедиантские гроши
Распродают – девчонка и провидец —
Рентгеновские карточки души.
Число людских печалей убывает, —
Поет Жюльетт, – но верно, что всегда
У каждого счастливчика бывает
Одна непроходящая беда.
Как горожане, грезя сельским раем,
Бегут в леса, в коттеджи и к воде, —
Так мы из наших счастий удираем
К своей одной-единственной беде.
Как к таинству большого очищенья,
Скрываясь от знакомых и родных,
Мы прибегаем к краешку ущелья,
Где давеча звенел еще родник…
И вдруг – следы недавнего кощунства:
Здесь кто-то, разбитной и молодой,
Уже посмел беды моей коснуться
И объявил ее – своей бедой.
Тот вор – он был слепым и беспощадным…
А может быть, по-своему он прав?
Но странно, что счастливчик стал несчастным,
Последнее несчастье потеряв…

Жизнь у акробата
трудновата,
На трико заплата —
вся зарплата,
Каждый день на брата —
стершийся пятак.
И грохочут будни
будто бубны,
На афишной будке —
в метр буквы,
Пощедрее будьте —
выньте кошельки.
Соленый пот – не для господ.
Моя галерка в ладоши бьет.
В волосах сединки
как дождинки, —
Люди, посидите,
подождите!
Люди, подождите —
Что-то тут не так…
Жил актер на свете —
в смерть не верьте!
Бросьте по монете,
не жалейте!
Старики и дети,
выйдите за дверь.
Соленый пот – не для господ.
Моя галерка в ладоши бьет.
Не грустите, братцы, —
надо драться!
За работу, братцы,
надо браться.
Выпьем на поминках
доброго вина.
…Сеньоры и сеньориты!
Только одно представление!
Заходите, сеньорита, прошу вас…
И грохочут будни
будто бубны,
На афишной будке —
в метр буквы —
Пощедрее будьте —
выньте кошельки.
Соленый пот – не для господ.
Моя галерка в ладоши бьет.

Окна в белый снег одеты,
Словно в белые манжеты,
И дома торжественны, прямы и величавы,
Как родня невесты при венчаньи.
Мерзли розы в целлофане,
Мы друг друга целовали,
И мурлыкал кот тепло и сонно
Свадебные марши Мендельсона.
Где-то полные бокалы
Звонко сходятся в вокалы,
А земля пьяным-пьяна, ах ей сейчас поспать бы,
Словно гостье с чьей-то поздней свадьбы.
Окна в белый снег одеты
Словно в белые манжеты,
И дома торжественны, прямы и величавы,
Как родня невесты при венчаньи.

Будто синяя лошадь —
Ночь уносится прочь.
Я иду через площадь —
Как идут через ночь.
В несчастливые миги
Ухожу от тоски.
Как неслышные крики —
Жмут вдогонку такси.
Мне бывало и хуже.
Зарубил на носу,
Что стучать в ваши души —
Что аукать в лесу.
Я смешон и галантен —
Но ни звука в ответ.
Я в какой из Галактик,
На какой из планет?
Кабачок на Дзержинке —
Чистота и уют.
То ли спорят о жизни,
То ли – попросту пьют…
Незнакомые лица
И чужие слова…
«С добрым утром, моя столица,
Золотая моя Москва!»