Юлия Мамочева - Инсектариум

Мне говорил ты, что день без меня —
не день;
Каждый, мол, час — площе жизни без Божьей опеки.
Вот бы
задним ходом — пару недель
В прошлое отскрипеть: дух его — отпет ли?
Выгорел в Тень воплотитель дерзких идей:
Злее томленья разлуки — тление в пекле

Ссоры. Пожалуй, с о рней того и горше —
Лишь смехота механических пантомим,
Коль постановщик — Судьба. Молясь, как негоже,
Я моего величаю святого — Гошей:
Он из всего, что привычно зовётся Моим,
(Веришь ли, милый ты мой) — наименее мним;

(Видишь ли, ясный ты мой) — наиболее явствен,
Верный, как время, закону «Ни шагу — вспять».
Словно стесняясь пресных людских напраслин,
Сальною чёлкой седьмая прикрылась пядь…
Влоб говоря, змий зелёный мне — в каждом ястве
Чудится: бросила пить, разучилась спать.

О, пантомима!.. О, расквитаться б с нею —
В горле слова застревают, цепляясь за ком.
Ты люден е ешь, не по летам леденея;
Время уходит — это тоже закон.
Бабушкой сказано: надвое рваться больнее
Смерти общим, чуть найденным, языком —

Этим, что молвил, мол, быт без меня — беда:
Будто, мол, зеркалом каждым скалится старость…

Выбор мой был меж «сейчас же» и «никогда»;
Ставя на «нынче — к тебе», под удар подставилась.

На шутки с разлукою всякий — плохой тамада;
Я — наихудший. Иначе бы в ней осталась.

Ризою кожаною изнутри выгораю,
Рокотом г о ря извечного не остыв.
Я!.. Это я — вероломно изгнан из Раю
Самым Моим из пресветлых его святых!..

Рухнувши, корчусь телом бессильно-дряблым
О материнскую плоть ненавистной Земли.
Мне-то, с чужих опрометчиво жравшему яблонь,
Дали в дорогу позорную — костыли,

Вырванные из сладкой их древесины;
Ссохшимся ртом вдыхаю небесную сладь.
Остов изломанный в ризе кожи гусиной…
Рокоту горя изгрудного — п о лно пылать:
Из полутьмы-то глазничной гремит, негасимый —
Скорбен, что гибель, и благостен, что «исполать».

Только ведь Смертушка — горя такого блаженнее
Аки
единственный рейс
до возлюбленных врат.
Жертвою низвержения, отвержения
Я хохочу, нежданной идее рад.

Рейс… Ждать я поезда этого буду. (Веришь ли мне,
Ты,
что — выдворил,
прежде не оставляв?..)
Жаждать, под небесами, меня низвергнувшими,
Ползая
на дарёных тобой
костылях.

Утопи меня снова в волшебном том феврале,
От какого душа и доныне навеселе.
Утопи меня снова в глубинно-счастливом марте —
В том, бесспорном, как умиление Божьей Матери.

Утопи меня снова в поношенно-нашем апреле,
Что до дна вором-временем был вероломно выхлебан:
Им парили мы, им, как любою любовью, прели,
Суть себя выдыхая всяким словесным выхлопом.

Утопи меня в мае, моём и твоём, как небо,
В океане нежности, жадной швырнуть на берег.
Ты люби меня — так, чтоб забылись тошные «недо»,
Вновь люби меня, миленький, — присно с приставкой «пере».

Утопи меня в чутком июне, чуть-чуть нервозном;
И в июлевом многозвёздье неги блаженной.
Кто свободен — тому не легче, коль баба — с возу;
Как Любви присягавший Её не приносит в жертву.