Ярослав Смеляков - Стихотворения и поэмы

Рубахи твои будут в прачечных мыть,
В котлах, кислотою умытых.
Товарищ, иди и встречай новый быт,
Идущий на смену старому быту.

Он раньше шатался, пятнистый страх,
вонявший казенным вином,
он бил мои зубы, кричал «ура»
а звался родным отцом.

Ты умер. Ты, привыкший жить
за сорок с лишним лет.

Лежишь в гробу, молчишь в гробу,
готовишься к земле.

В окно врывается закат,
И за окном — река.
С водой и солнцем пополам
приходит лирика.

Плывет на лодках по реке
московская любовь.
И высоко невдалеке
взлетает волейбол.
По скверу розовый старик
проносит карасей,
бегут ребята. И летит
кривая карусель.

Твой опыт множится на нас
и двигает вперед.
И целый цех, и целый класс
на всей земле живет.

И с ним пройдем сквозь гром и дым,
учебу и войну.
И выдержим. И не сдадим
Нигде. И никому.

И ветер, как будто небритый вор,
влезает в форточку, а потом
он бьется в окно, он стреляет в упор,
он обнимает облупленный дом.

Один этот думает, изобретает,
реконструируется, растет.
В одном этом кровь молодая играет,
в одном этом вводится хозрасчет.

Вы ходите ночью, смешны и нежны,
врываясь в чужие обители.
И в это же время стране нужны
слесари и строители.

Я слышу. И хоть мне грустно
И голос тоски высок
Мой смех залетает в небо
И падает на песок.

Я молод. И мне не страшно,
И мне неповадно выть.
Любимая! Я не смею
Такую тебя любить.

И вечером откровенным,
В присутствии стада коров
Я слышу, как бегает в венах
Твоя настоящая кровь.

И муж твой, сидящий в Главкоже,
Садящийся в автомобиль,
Работой своей поможет
Твоей и моей любви.

Он стоял за бочками и быстро
улыбался заспанным девчонкам,
наливая по четыре литра
чуть холодноватого огня.

Не для этого ты песни пела.
Для того ли пробовал запеть,
Чтоб сойти. И, ничего не сделав,
Ничего не видев, умереть.

Мы еще не жили,
А уж нас разводят,
А уж нам сказали:
«Пожили.
Пора».

Мне передавали,
Что с тобою ходят,
Нагло улыбаясь,
Наши фраера.

Мимо церкви,
Сбоку потных
Некрасивых стариков,
Мимо сумрачных животных
И железных петухов.

Ты идешь, большой и рыжий,
Посреди косых углов,
Рядом с яблоками,
Ниже
Желтых крыш, травы на крыше,
Звезд, еще невнятных.
Выше
Огородов и лугов.

Между прочим, вечерело,
Стали лампы зажигать,
Есть картошку, обжигаясь,
Говорить
И засыпать,
Не ответив,
Одеяла
Не успев перевернуть.
Ты присел на камень.
Салом
Закусил. И снова в путь.

(Было ль время износиться
Той рубахе голубой,
Где сиреневая птица
Нарисована тобой).

Только тихо. Стали липы,
Тень висит у хомута.
Да заденет нудным скрипом
Нежилая темнота.

Мир холодный принимая
За простой и голубой,
Вышла девочка худая
И смеется над водой.
Мир осенний принимая,
Переделывая мир,
Чинит сбрую у сарая
Рыжеватый бригадир.

Там еще
Остается слева,
Годовавшая
Сыновей,
Мать Димитрова —
Параскева.
Славьте, юноши, матерей!
Но еще остается упорство
Тех,
Что злобу свою хранят.
Путь к строителям
Магнитогорска
От строителей
Баррикад.
Это мы понимаем сами.

Не заметив
Закат отверстый
И не в силах
Глядеть назад.