Любовь Столица - Голос Незримого. Том 1

Горбясь, походкой нетвердой,
Десять пудов он несет, —
Сильный, оборванный, гордый, —
На голубой пароход.

Грудь – в волосах и загаре,
Черные кудри – в поту.
Взгляд же нахальный и карий,
Знает свою моготу.

День под припев непристойный
Он проработал с крюком,
Ночью – свободный, спокойный,
Взял да ушел босяком.

Носит. Могучий и зоркий
Коршун ширяет над ним,
Парус малиновой зорьки
Поднят над плесом речным.

Горница. Образ старинный
Меркнет в бумажных цветах.
Трезвые, в чистом, мужчины…
Девушки в белых платках…

Братцев, сестриц поучая,
Встал он средь мытых скамей
В алой, как цвет Иван-чая,
Русской рубахе своей.

Голос – высокий и резкий,
Стан – и сутулист, и хил,
Очи же – дивного блеска,
Странных прозрительных сил.

Много сидел он, упорный,
В тюрьмах за веру свою,
Ныне тропою неторной
Вновь с ней подходит к жилью.

Учит. Его с небосклона
Тянут уж вдаль журавли,
Блещет оклад золоченый
Древней осенней земли.

Поля. Всколыхнулась от грома
Воздушная жаркая синь.
Густая, златая солома…
Клик диких пролетных гусынь…

Рукой загорелой хватая
Тяжелую рожь для снопа,
Она, молодая, худая,
Созревшие режет хлеба.

Черны завитые ресницы,
Черна изогнутая бровь.
На тонком мизинце – тряпица,
Запекшая алую кровь.

Всю жизнь под работой и сварой,
Как лебедь, свой стан она гнет,
Лишь изредка у самовара,
Милуяся с мужем, вздохнет.

Сжинает. А мышь полевая
Таится под смуглой пятой,
И молния блещет кривая —
Владычицы серп золотой.

Светелка. И мягок, и хлесток,
Снежок порошит за окном.
Игра бисеринок и блесток…
Клубки – золотной на цветном…
Распялив полотнище шелка
И нитку продевши в ушко,
Она серебристой иголкой
Шьет быстро, пестро и легко.

Лицо ее как у младенцев,
Улыбка же их мудреней,
И много больных заусенцев
На розовых пальцах у ней.

Весной она лавке кустарной
Продаст свой бесценный лоскут
И спрячет потом благодарно
Гроши на приданое в кут.

Стегает. А векша лесная
Следит перед нею снега,
И сыплются в окна, сияя,
С лестовок святых жемчуга.

Крыльцо. Голубое затменье
Лежит на сугробах вокруг.
Нескладное, пьяное пенье…
Упорный, неистовый стук…

Красивая, в грубой сорочке,
В тяжелых стеклянных серьгах,
И злая, как ведьмы на кочке,
Встает она с лавки в сердцах.

У ней плясовая походка
И белая, теплая грудь.
Хмельна ее мутная водка:
Ни слова сказать, ни дохнуть…

Подходит с заветной бутылкой
И требует деньги вперед.
Получит – и руганью пылкой
Проводит до самых ворот.

Торгует. Лихая собака
В сенях ее лает и рвет,
И льется из сизого мрака
Рассвета белеющий мед.

Пустырь. Над цветными грядами
Алмазная виснет роса.
Кочны голубые рядами…
Девичьи платки, голоса…

Минуя побитые стекла
В сырой парниковой земле,
Идет она с алою свеклой
В кумачном своем подоле.

У ней золотые веснушки,
Чумазый малиновый рот,
А голос могучий частушки
Часами под вечер орет.

Она нанялась от Петровок
Полоть, поливать и копать,
Чтоб после желанных обновок —
Гребней и монист накупать.

Копает. А в лаз загородки
К ней скачет шальная коза,
И в алой висит косоплетке
Зари золотая коса.

Околица. В редкие листья
Блистает заката орех.
Шубейки пушистые лисьи…
Грудной замирающий смех…

Желтея платочным узором,
Стоит в хороводе она,
Пригожая, с ласковым взором,
Во всех молодцов влюблена.

В щеках ее розовых – ямки.
Две родинки темных – у плеч.
Как сладко жует она жамки!
Как жарко умеет прилечь!

Лишь утром у милого просит
Объятий и нежных речей,
А вечером милого бросит —
И снова гуляет ничьей.

Гуляет. Лиса молодая
В деревню крадется за ней,
И месяца яблочко, тая,
Сверкает меж голых ветвей.