Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

«Твой молебен отчитал, креститься
Поздно, грех с собою унесешь,
И не стоит вышнему молиться,
Не поймет, да и не вознесет.

Проскребись с последним, может капнет
В ту ладонь, что держишь на ветру,
И немножечко в душе ослабнешь,
Может правильно и может быть приму…

Взрыв от снаряда под каской набатом застрял,
Кто-то поднялся, а кто-то уже и не встал,
Кто-то распластан, а кто-то от боли стонал,
Кто-то сквозь слезы вслепую курок нажимал.

Страшно, хоть пишут, что все как один,
Но лишь один он судьбе своей господин,
Трудно, не верится, встали в штыки «на ура»,
Что эта пуля тебе, а не рядом, пришла.

Только под взрывы солдат не считает никто,
Екнулось, дернулось, может сейчас не мое…
Может сосед по землянке, а ты лишь за ним,
Богом замоленый в сказках лишь неуязвим.

А собиравшие к вечеру, чтоб хоронить,
Все удивлялись, как можно здесь было дожить…
Землю с лица стерли: «Боже, живой!»,
Видно землею спасен, хоть засыпан землей.

И, насыпая поверх для крестов,
Крестятся молча, уставшие видно от слов,
Что говорить, не поверят и не простят
Тыщи загубленных воинством русским ребят,

Что в восемнадцать, а дальше не доживут,
Лягут рядами, другие лишь рядом пройдут…
Много таких же познавших всю боль от войны,
Но уцелевших: «А сможешь, браток, так и ты?!».

Лишь дайте женщине зацепку,
Один лишь раз и вам хана,
Она уцепится за щепку,
И будет правою всегда.

За тот осколок, будь неладен,
Вас до могилы доведет,
И ты, обласканный засранец,
По жизни будешь идиот.

А если что-то накопает,
Век не отмоешься – молчи,
Но все равно загажен глянец,
Ты будешь черным, как не три.

Вы придумайте слово попроще,
Чихурдукнуть – ну как, не слабо?
Это вам не родиться, не сдохнуть,
Как понять, если нет здесь его.

Блаженства мир под музыку любви,
Лишь я один и рядом только ты,
Все слилость в страсть и только для двоих,
Какая власть любви сплетается внутри.

Не замечаем, все так высоко,
Под нами мир который далеко,
В сплетение тел, в сплетение наших душ,
Все так прекрасно, бог великодушен.

Любовь двоих, рожденная в ночи,
Дает возможность облегчения души,
И откровенность страсти изнутри,
Рождает жизнь, ты лишь ее вкуси.

Любовь взаимная – вот это благодать,
Поверить трудно, но трудней сыскать,
Но если повстречается, поверь,
Она одна, люби, молись и верь.

Как описать, чтоб било не в слезу,
Чтоб замолчали плачи от разлуки,
И чтобы не заламывали руки,
Как описать Чеченскую войну?!

У тех, кто слезы выплакал давно,
Сухой щекой забывшей о печали,
Все трется о надгробие одно,
В котором все свое, о чем мечтали.

Как воскресить, осталась лишь мольба,
Храни Господь, хоть память, но осталась,
И те остатки, что зовется старость,
Несу сюда, такая вот судьба.

Несправедливость, раньше лучше я,
А он бы нес цветы, вот это радость…
Но вот стою, смотрю в его глаза,
Они мне с фото: «Мама, не дождалась…»

Комары и мухи бьются в стекла,
Я смотрю на них чуть-чуть хмурной,
И чего им тихо не живется?
Нарушают мирный мой покой…

В хате тишь, лишь крыса у порога
Как родная смотрит мне в глаза,
Так, сопрет по-тихому немного,
Пусть живет, ведь милая она.

Чуть вздремну, по кухне тараканы
Начинают дружно топотать,
И сверчок на ухо напевает,
Значит полночь, надо засыпать.

Как засну, клопы бока щекочут,
Божьи твари, даже веселО,
Паутина на ухо свисает,
Вот житуха, как же так свезло!

Скрипнула пружина у дивана
Видно сгнил давненько и протух,
А вставать придется очень рано.
Я же сельский, я простой пастух.

Чуть заря, с хлыстом и самосадом
Вдоль деревни собираю скот,
Кто краюху, кто и со стаканом,
Провожают на дневной поход.

И собрав все стадо на поляне,
Как Суворов осмотрев ряды,
Доверяют, видно, мне сельчане,
Я кричу: «Привет богатыри!».