Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

Так, как пара автоматов,
Чтобы не было разладов,
Чуть свершилось и молчок,
Повернулись на бочок.

Может как-нибудь потом,
В тридевятье перед сном,
Вдруг вспылаем этой страстью,
Жаль, что те огни погасли.

Так промчалось много лет,
Она бабка, а он дед,
Вспоминают иногда,
Ведь охота и была.

Были вроде бы моменты,
Но и те ушли в проценты,
Только прибыль небольшая,
Жизнь промчалась удалая.

Пред глазами любви ночь,
Только нынче не помочь,
Повздыхали, дураки,
Мимо прожили любви.

Распечатался кувшинчик всех желаний,
Джины косяком ко всем за час:
«Что хотите милые создания,
Все свершим и вымолим для вас.

Вам теперь стучится счастье в двери,
Все задаром, сколько не возьми,
Вы не верите? Берите что хотели,
Хоть возами, только забери».

Это коммунизм, который ждали,
Хоть в лаптях, но жмете на педаль,
Жигули на Мерсы поменяли,
Но в душе какая-то печаль.

Вроде джины, вроде все задаром,
Но проценты капают поди,
Все уже до горла нахватали,
А они советуют: «Бери!».

И берут, не глядя на зарплаты,
В барахле увязло всем назло,
И копают даже без лопаты,
Ту могилу, где не так тепло.

Нахватали, малость отрезвели,
Посчитали, слезы аж ручьем,
Спины от проблем уже вспотели,
Ну а джинам это не почем.

Пухнут от наживы: «Вы живые,
Может что хотите на потом,
Но потом уже не голосите,
Что не знали, что почем берем».

Из кувшинов головы задравши,
Смотрят, загоняя в нищету,
Скалятся в народ до нитки павший,
И жиреют прямо на глазу.

Эти джины банковской закалки,
Не в прямую, так исподтишка,
Так размяли весь народ под скалки,
И с оскалом смотрят свысока.

Жаль народец, он в халяву верит,
Что не брать, коль нынче все дают,
Доживешь быть может до зарплаты,
Но вот джины сразу отберут.

Я головой немножечко подвинут,
Я вижу то, с чего сойти с ума,
Я как бы в будущем чужом продвинут,
И наблюдаю старость иногда.

Нет, не свою, а их, как ни прискорбно…
Садясь в метро, где лица чередой,
И молодое вмиг с морщиной смотрит,
Покрытое мгновенной сединой.

Представить страшно, паренек с прыщами,
Вдруг в деда на твоих глазах,
Осунутый и сгорбленный годами,
Со взглядом помутневшим, и в слезах.

И милая девчушка, что щебечет
С подружкой, вдруг вся скорчилась за миг,
Беззубым ртом с трудом теперь ответит,
Вот это глюки, я уж к ним привык.

И так проводишь взглядом, где веселье,
Где молодость, улыбки без забот,
А пред тобой какое-то забвение,
Уж подходящий к кладбищу народ.

Не дай вообще другим такого счастья,
Чужую старость наблюдать подчас,
А может тот дедок полудремавший,
Балдеет глядя в старости на нас.

Вот и все, и кончились загадки,
Распахнулась начисто душа,
Не играем больше с нею в прятки,
Все открыто, больше не больна.

Все в дальнейшем будет в белом свете,
Черным мы наелись навсегда,
И за счастье двое мы в ответе,
Лишь вперед за светлым, не дыша.

Это радость, что двоим досталось,
Пусть поздненько, но уже свое,
Про себя прошепчут наши дети:
«Ведь бывает, что так повезло».

А я сейчас хочу под небеса,
Потрогать ту звезду чуть-чуть наощупь,
Чтобы погрела малость и меня,
Чтоб обожгла и не погасла после.

Не каждый день они приходят к нам,
Мы подставляем руки, ждем по жизни,
Бывает даже падаем к ногам,
И продолжаем ждать и верить в мыслях.

А что такое год для человека,
Бывает жизнь меняет навсегда,
Все вдруг по-новому и наша встреча,
Случайностью не стала нам тогда.

Представить трудно, три часа до театра,
Мы даже не мечтали ни о чем,
Но как бывает, что судьба загадка,
А разгадали мы ее вдвоем.

Благословен сей день навеки вечно,
Благословен тот вечер, он же наш,
Хочу чтоб милые и нежнейшие плечи,
Лишь от любви дрожали каждый раз.