Сборник - Народный эпос

А когда сверкнула река Алазань
И предстал их взору неверных стан —
Своему отряду сказал Шабан:
«Наставленье слушай! На место – стань!
Да свершится грозный аллахов суд!
Если нынче враги возьмут рубежи —
В Закатале крепость они возведут,
Осквернят пятою Кара-Хаджи!
И тоща Корана прервется власть,
И тоща исламу придется пасть!

Наши сабли нынче решат судьбу.
Дайте клятву, братья, примите тавбу!
Слава тем, кто с честью закончит бой.
Кто умрет – тот смертью умрет святой».

Объявив двум женам своим развод,
Не вернуться – клятву Шабан дает.
Все клянутся за ним – не прийти назад.
И тоща, с поясов оружье сорвав,
Поломав чекан дорогих оправ,
Сбив ударом с верных кремневок приклад,
Дула кремневок рукой обхватив,
Ножны – наземь! – сабель сталь обнажив,
С грозным кличем: «Враг да не будет жив!» —
В гущу врезался удальцов отряд.
Прокатился джарцев клич боевой,
Точно гром с небес, ще нет облаков,
Что там черная туча над головой?!
Над Шираком дым – погляди! – каков?!

Пропиталась кровью черкесок ткань.
Джарцы колют врага, разъярясь, как львы.
Что пожар?! Красна река Алазань.
Струи крови – гляди! – вот они каковы!

Сабли джарцев рубят наверняка.
Голодинец сидит на лихом коне,
Не сползет с седла, не падет, пока
Не расплавят панцирь его в огне!..

Вот как он воевал – удалец Шабан!
И Шеки разрушил он, и Ширван,
Он «хазахов» страну опалил огнем,
Вкруг Тифлиса стало светло, как днем!

Сотня сот удальцов полегла в боях,
Хоронить их порознь – не хватит сил.
Возгласили тогда над всеми «салах»,
И над всеми вместе аул голосил.
Что там – стоны маток и плач ягнят?!
Слышишь ты – каково голодинцы вопят?!

Я скитаюсь в горах, как олень.
Чутко сплю в предрассветной тиши.
В глазах моих, как у птицы тарлан,
Гнев и горе моей души.
Я хожу, не касаясь земли,
Мой топор золотой – со мной.
Я оленей диких ловлю,
Ем их мясо, как волк лесной.
Я скачу, куда захочу,
От горы ухожу к горе.
А хозяин мой Бора-хан
У шатра лежит на ковре.

Мусеке-батыр пришел во владения Акша-хана
Когда его спросили: «Откуда ты?», —
Он запел:

Так широки увалы гор,
Что сыч их не перелетит.
Тот, кто слаб крылами ума, —
Сам себе словами вредит.

Моего коня, что грызет удила,
Не пожалею другу отдать.
Будет проклят тот, кто вздумает вдруг
Достаток друга забрать.
Моя душа для врага черна.
Найти бы ровесника мне,
За которого можно и душу отдать,
И не жалко пасть на войне.

Что качаешься и шумишь,
Явор, свежей листвой своей?
Дикой лошади, дикой козе
Жизнь и воля – простор степей.

Много думают важные ханы у нас,
Хороши джигиты у них.
Шиты золотом шубы на богачах,
В воротниках дорогих.
Хвастаются богатством своим…
Трус роняет саблю из рук,
А в руке джигита и плеть,
Словно сабля, – надежный друг.

Туча кровлей моей была,
Помогала ночная мгла
К стану вражьему подползать.
Темно-золотистый мой конь —
Это все богатство мое.
Враг коня моего украл.
Был бы он со мною, мой конь,
Я напрасно б не тосковал.

Кто я родом – спросил ты меня?
Я Нукая сын Из рода Уйсин.
Перед боем не содрогался я,
Видя девушек, не спотыкался я.
Неутомим, как Тулпар,
Нартов я на битву водил.
Ради жизни братьев моих
Я неверных войско разбил.
Борагана увалы я отстоял,
Бора-хана я защитил.
Если степь заметал буран,
Братьев я укрывал крылом.
Я друзей от смерти спасал,
Когда шли враги напролом.

Если другу грозит беда,
Я не отступлю никогда,
Перед войском не задрожу.
На врага врага уложу.
Коль в руке сломается меч,
Словно волк, рабов буду рвать.
А умру, как Темир-Казык,
Я на небе буду блистать.

Я, как трус, за жизнь не держусь,
Ничего нигде не страшусь.
Когда стрелы густо, как снег,
Над землею летят в бою,
За народ болея душой,
Положу я душу свою.

Что ж лежу я – батыр-джигит, —
Одинок и всеми забыт?
Но когда враги нападут,
Как колючку, их растопчу,
Съем их, как одногорбый верблюд,
Коль в степи настигнут меня,
Я не дрогну, не отойду.
Дам отпор врагам, как смогу,
В честной битве с честью паду.
Словно волк, врага разорву,
Если нечем будет стрелять.
Так над колыбелью моей
Пела в младенчестве мать: