Анастасия Горнунг - Упавшие зерна. Бегущие ландыши

Не с ними ль до конца идти,
До дна испить святой отравы,
Храня и в сумерках пути
Высокий дар негромкой славы.

В голубой колодец дня
Изошло огнем светило.
Солнце, солнце, ты меня
Тяжким зноем напоило.

Спелым яблоком загар
Охватил сухую кожу,
Обмороком чёрных чар
Чадный день склонился к ложу.

Там, за лесом, в облака —
В пышно-розовые грозди
Ржавой памятью тоска
Заколачивает гвозди.

А пылающая твердь
Все прозрачней от сгоранья —
Разве это только смерть? —
Это праздник умиранья!

Я задыхаюсь. Воздух раскалён.
Глухой огонь охватывает тело,
Гнетёт мой дух. Но углем тлеет он,
Кипит водой, и мукам нет предела.

И мысль кипит, и всё наедине
В самом себе мятётся чёрный разум,
И света ждёт, и бредит в тяжком сне,
И сквозь себя прозревшим смотрит глазом.

В те дни, когда одним пожаром
Дышала огненная твердь,
Мы счастья ждали, но недаром
Взамен ему явилась смерть.

И каждый вечер, страж суровый,
Пути грядущего храня,
Бесплодным падал шар багровый
На пепел траурного дня.

И с каждым шагом только круче
Вился по камню путь кривой,
И бились вороны, и тучи
Неслись над самой головой.

Тогда, разбив одним ударом
Судьбу, как узел, пополам,
Покорствуя суровым ларам,
Явившимся из мрака нам,

Постигли мы, не вняв напеву,
Которому внимала плоть,
Что суждено святому гневу
Наш грешный пламень побороть.

Скрипело дерево в лесу,
Сломавшись на юру,
Про горькую свою красу
И трепетало на весу,
Бессвязно, как в жару.

И по глубоким колеям
Меж рытвин глинистых и ям
Вприпрыжку лошадь шла,
Телега будто мстила нам —
В колдобинах трясла.

И лёжа навзничь на доске
С дубовой веточкой в руке,
Нечёсан, неумыт,
Я слушал ветер вдалеке
И рядом – стук копыт.

И видел – к чёрным облакам,
Шумящие навстречу нам,
Из праха, из борьбы,
Как изгородь, по сторонам
Возросшие дубы.

И пусть привольней и ровней
Идти иным путём,
Там небо ярче и синей,
Но я сберёг для этих дней
Себя в себе самом.

В жаркий полдень под забором,
Буйной свежести полна,
Ты для нежных трав укором
Распустилась, белена.

На лугах тебе не рады,
Цветникам ты не мила,
У кладбищенской ограды
Ты приют себе нашла.

И покорный тайным силам,
В час, когда лучи палят,
По твоим зелёным жилам
Сумасшедший бродит яд.

Но, таясь, как на свиданье,
Я иду тропой кривой
Разделить твоё изгнанье,
Нелюдимый жребий твой.

Ветер спит, зачахли травы,
Жгучий зной вдыхаю я.
Нет ли и в тебе отравы,
Тёмная судьба моя?

И мелкий бисер частых звёзд,
И сосен неоглядный рост,
И ранняя прохлада
Умолкнувшего сада.

Сквозь ветви на небе видна
Ещё неполная луна,
Но хоть окно и настежь,
Ты, память, всё мне застишь.

Сверчок стрекочет на печи,
Облюбовавший кирпичи,
– Уймись, бессонный, будет!
Твой голос всех разбудит.

Нам нужно нынче отдохнуть,
Мы выйдем ночью в звездный путь,
К своей судьбе далекой
Пойдём во тьме глубокой.

И будем бодрствовать, когда
Проблещет по небу звезда,
И вскрикнем: Всё пропало!
Ещё одной не стало!

Но разве есть для бездны счёт?!
И наша жизнь звездой мелькнет,
И невозвратны годы,
Как с гор весною воды.

Спелых гроздей алый груз,
Серый ствол рябины,
Я гляжу, не нагляжусь,
На макушку заберусь,
Погляжу с вершины.

Бабье лето, я ль не сам
Ждал тебя с любовью,
Солнце вёл по небесам,
По желтеющим лесам
Плещущее кровью.

Разве я не так влюблён,
Я ль не понимаю,
Что морозом опалён,
Расцветился ярко клён —
На зло, на зло маю.

Я и сам тому не рад,
О, сентябрьский холод!
Деревенский листопад —
Сердце ждёт твоих наград,
Неуёмный голод.