Эдуард Асадов - Стихотворения

И так увлеклись, что все на свете забыли. Вот тут они настоящие. Без всякой позы.

Еще эпизод. Утром гуляю по аллейке сада. Из коттеджа в столовую идет супружеская чета завтракать. Он старый, она много моложе. Он говорит ей:

— Вот сейчас позавтракаем, и я дам тебе денег. Она (видимо, вспомнив прошедшую ночь):

— Ну да… Деньги… Это все, кажется, что я от тебя имею…

18 декабря 1976 года.

Сегодня таджикский поэт Икрами говорит в столовой узбеку Рахиму Мукумову:

— Ты слихал, по радио гаварыли, что в Чили из турмы выпустыли на свободу Луиса Карвалола.

А Мукумов, с таким же акцентом, уточняет:

— Нэт, нэ Карвалола. Что такое карвалол? Это сэрдэчный лекарства. А фамилия ему Карвалэн. Я слишал.

Володя Солоухин, охая, басит:

— Насколько я понимаю, ребята, вы оба говорите про лекарства. А фамилия чилийского революционера Луис Карвалан. То-то, дорогие мои нехристи!

Иду из столовой. На диванчике сидят Елизар Мальцев, Нилин и еще кто-то. Нилин полушутливо-полусерьезно выговаривает Елизару:

— Ну как же ты так, Елизар? А? Нехорошо, брат, это получается. Ты сидишь за столом с товарищем, с которым, можно сказать, знаком лет 30. И вдруг начинаешь просто-таки неприлично ухаживать за его молодой женой. Никуда, дорогой, это не годится! Елизар:

— Слушай, отвяжись ты, ради бога! Хватит с меня и того, что уже двое мне об этом говорили. Тебя неправильно информируют. Это она меня пытается заворожить, а не я ее. И потом для творческого процесса это просто полезно, даже необходимо. Ну, ты согласен?

Нилин:

— По идее, может, оно и так, но все-таки жена товарища, а? Ты, брат, член КПСС, партия тебя знает, любит, ценит и уважает…

Елизар заливается мелким бисерным смешком.

А я иду и думаю: ну откуда только берутся ханжи? Давно ли этот самый Нилин вел себя по отношению ко мне, пожалуй, похуже Елизара. И вовсе не журил себя: «Ах, как неладно, я — член СП СССР, товарищи меня ценят, уважают…» М-да…

Сидят в холле четыре пожилые писательницы:

— А вы помните, дорогая, княгиню Оболенскую?

— Марию Владимировну? Ну как же, как же! Прелестная была женщина! У нее был чудный французский язык. Помню, как мы однажды сели с ней играть в преферанс…

А третья:

— Да что там Мария Владимировна, я даже тетку ее, княгиню Анну Николаевну, хорошо знала. Когда она читала вслух из Алексея Константиновича Толстого, то ее мопс, помните, такой огромный и страшно симпатичный, непременно лаял и всегда на одном и том же стихотворении. Вот только сейчас не помню на каком.

И все радостно закудахтали.

Да, молодость цветет у нас буйным цветом…

Я живу в 31-й комнате. А рядом в 30-й живет писатель Трофимов. Он старый, но довольно шумный. То у него грохочет приемник так, что у меня штукатурка сыплется, то на машинке он ухитряется стучать с таким шумом, что у меня жалобно звенят стаканы и раскачивается люстра, а то он раз по десять на дню начинает заниматься гимнастикой. Об этом я немедленно узнаю по его прыжкам на месте. Старый черт, а прыгает минут по пять! Я однажды насчитал у него сорок пять прыжков подряд. Понятно, что у меня при этом одновременно и звенят стаканы, и качается люстра, и сыплется штукатурка.

Так вот сейчас его жена говорит в коридоре нашей уборщице тете Маше:

— Машенька, вы сами родом из деревни? Та отвечает:

— Да, из деревни, а что?

— Зайдите ко мне, пожалуйста, я хочу у вас кое-что спросить, я пишу работу, у меня сельскохозяйственная тема.

Вот так пишутся научные труды!.. Так создаются диссертации!..

Каждый здесь, в Доме творчества, считает себя в смысле возраста еще ничего!

Алексей Михайлович Файко, которому 80 лет, говорит за столом о Гессене, которому 90:

— Он человек одаренный, но вряд ли что-нибудь толковое еще напишет. Он ведь уже совсем старик.

На днях Файко заболел. Анна Кардашова, которой, по самым скромным подсчетам, завернуло за семьдесят, говорит медсестре Вале:

— Вы уж последите за Алексеем Михалычем, поддержите его. Ему трудно болеть, знаете, он ведь очень старый, а старики нелегко болеют!

Мишка Танич:

— Алло! Не слышу! Кого, ты говоришь, он пригласил в гости? Кого? Ну, ясно. Думаю, что Евтушенко этого не потерпит, он все равно его перешибет. Ну как-как, возьмет и пригласит в гости Жоржи Амаду или Кассиуса Клея. Что? Ну да, или Анджелу Дэвис, но перешибет обязательно. Я его знаю!