Олег Хлебников: На небесном дне

Лиля Брик – муза Маяковского, в последние годы жила на даче Ивановых, где и покончила с собой.

Драматург Шатров – создатель театральной Ленинианы Михаил Шатров, бывший сосед автора с противоположной от Пастернака стороны.

Куровод Егор – лауреат Ленинской премии за поэзию Егор Исаев, прославившийся в писательском посёлке разведением яйценоских кур.

Исаич – Александр Исаевич Солженицын, в период опалы жил на даче Чуковских в Переделкине.

Кинокритик В . – бывший критик и коллега автора по «Огоньку» Владимир Вигилянский, впоследствии священник и глава пресс-службы патриарха.

Олеся – доцент Литинститута, попадья и поэтесса Олеся Николаева, жена о. Владимира (Вигилянского), живут на улице Павленко.

Алексий – патриарх Московский и всея Руси Алексий II, загородная резиденция патриархов находится в Переделкине.

Братан, взбодрённый Лозанной , – лидер топографически близкой к Переделкину солнцевской группировки, спонсирующей переделкинский и новопеределкинский храмы в обмен на отпущение грехов, успешный предприниматель.

Мэрский скульптор – тот самый Зураб Церетели.

Юрий Щ . – тот самый Юрий Щекочихин.

Юрий К. – философ, литературовед и искусствовед Юрий Карякин, бывший советник Ельцина, старший друг автора.

Юрий Д . – замечательный исторический писатель Юрий Давыдов, тепло относившийся к автору.

Впервые «Улица Павленко» была опубликована в 1998 году, когда и была написана, в «Новой газете» с предисловием Станислава Рассадина.

Эти обшарпанные стены,

щербатые ступени —

никуда не деться от них.

Эти голые лампочки, вестницы осени,

потолки слишком низкие, в прозелени,

полутюрьмы квартирок твоих.

Вот вошёл и на тумбочку бросил

плащ – опять начинается осень.

Сколько раз увяданье всего

в утешенье или в назиданье

намекнёт на твое умиранье

и забытое в спешке родство

с деревами, лугами, полями…

А на кухнях с посудой, с полами

неотмытыми – нету теперь

никого – лишь семья тараканов

собирается в недрах стаканов

и поёт про метель и про дверь.

Ультразвук этот выше и выше.

Вот и месяц с ухмылочкой вышел

из тумана и зырит в окно.

Ты его торопливо зашторишь

и задремлешь, баюкая то лишь,

что у нас и в ночи не темно…

Не темно! Потому что мы север

(вот и рифма – возьми её, сервер!).

И на сайте окликнут тебя

незнакомцы, любимые люди,

струны гуслей, а может быть, лютни,

возглас моря и воздух тепла.

И сейчас ты доделаешь то, что

было там невозможно и тошно

или страшно. И станешь опять

и главою большого семейства,

и добытчиком – так что уместно

к таракану тебя приравнять.

Ты не хуже его, не слабее

и прокормишь детей, не робея,

как ему удаётся всегда.

И о завтрашнем дне не придётся

думать в поте лица – все срастётся:

будет день – и тепло, и еда.

И по трубам по водопроводным

ты уйдёшь к небесам первородным

за великой подземной рекой…

Но вернёшься – и снова-здорово —

потолок вместо неба и крова

и детей твоих кормит другой.

Другой – это тот, кто умеет, что ты не умеешь,

что-то там мелешь, имейлишь,

а надо решать дела —

тот, кто пошёл на то, на что ты в уме лишь

решался, но испугался, дойдя до угла.

А женщине нужно лелеять себя и потомство —

ну хоть немного удобства,

чтоб не стыдиться людей.

А твой интеллект хвалёный годился ещё для знакомства,

а жизнь пережить или кран починить – хоть убей.

И всё, что ни скажешь, оказывается пустяками,

спор полупьяный с дружками,

слоями – дым…

Эту беду не развела руками,

да развела ногами перед другим.

Развели тебя, парень, поймали.

Теперь телевизору приходится отвечать.

Всегда презирал, а сейчас едва ли

без него получится рассвет встречать

и считать поднявшихся дураками.

А ночью ловит тебя интернет —

не сеть, паутина – твои тараканы

штурмуют её уже несколько лет

и выхода всё не найдут.

Имя Бога

теперь начинается с www

и точка. И к чату его путь-дорога

ни в мониторе, ни в голове

не помещается. Эти сети

снова притащат нам мертвеца —

будто бы и не бывало на свете

воскресшего пришлеца.

Вот и снова пришла осень, осень…