Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Спуская лодки на Неву, мы знали,
Что немцы будут бить из темноты,
Что грудью утолим мы голод стали
И обагрим свинцовых волн хребты,

Что будут жадно резать пулеметы
Струею алой злую стену тьмы…
Мы это твердо знали, оттого-то
За левый берег зацепились мы.

И, оттеснив врага от волн полночных,
Мы завязали с ним гранатный бой.
Мы твердо знали. Да. Мы знали точно —
Победу нам дает лишь кровь и боль.

Он такой же, как все,
Только глаз быстрей.
Видит так же, как все,
Только видит ясней.

Среди многих теней
Придорожных берез
Выделяет одну
В человеческий рост.

Среди многих одну
Выделяет он.
И винтовка к плечу.
И курок взведен.

И над мушкою дым —
Соболиный хвост.
Грузно падает тень
В человеческий рост.

Сочилась кровь, и свет бежал из глаз.
Сверкнул огонь — и вдруг огонь погас.

А он дрожал, как будто кто-то гвоздь
Вбивал в его раздробленную кость.

Но лишь на миг в себя он приходил —
Ползти старался из последних сил

Туда, где на ветру дрожит трава,
Где катит волны к берегу Нева.

Туда, где лодки… где прохлада… Но
Летит земля на грудь… В глазах темно…

И кажется… всё прошлое забудь!
На половине оборвался путь…

Но вдруг на грудь твою сошла заря,
Весенней белой яблоней горя.

В твои глаза два синие цветка
Вдруг посмотрели. О, как жизнь сладка!..

И девушка, в руке зажав бинты,
Тебе сказала: «Жить! Жить будешь ты!..»

Над лесом взмыла красная ракета,
И дрогнуло седое море мглы.
Приблизили багровый час рассвета
Орудий вороненые стволы.

От грохота раскалывались тучи,
То опускаясь, то вздымая вверх,
Через Неву летел огонь гремучий —
И за Невою черной смертью мерк.

И так всю ночь, не ведая покоя,
Мы не гасили грозного огня.
И так всю ночь за русскою Невою
Земля горела, плавилась броня.

И так всю ночь; гремели батареи,
Ломая доты за рекой во рву, —
Чтоб без потерь, стремительней, дружнее
Пехота перешла через Неву.

Чтобы скорее в схватке рукопашной
Очистить дорогие берега,
Чтоб, растопив навеки день вчерашний,
Встал новый день над трупами врага.

Мрак лесной. Тишина. Ни души.
Погружаются в ночь блиндажи.
От болотины смертью несет.
За болотиной — ров, дзот.

За болотиной — сучьев треск.
Автомата немецкого блеск.

На болоте блуждает светляк.
Луч луны закачался в ветвях.
Мрак лесной. Тишина. Блиндажи.
Ночи майские как хороши!

Пара глаз устремилась в лесок.
Мушка в прорези — на висок.

Палец плавно давит крючок.
На болоте погас светлячок.
Над болотом метнулась тень.
Мертвый немец свалился на пень.

Мы стали молчаливы и суровы.
Но это не поставят нам в вину.
Без слова мы уходим на войну
И умираем на войне без слова.

Всю нашего молчанья глубину,
Всю глубину характера крутого
Поймут как скорбь по жизни светлой, новой,
Как боль за дорогую нам страну.

Поймут как вздох о дорогом рассвете,
Как ненависть при виде вражьих стад…
Поймут — и молчаливость нам простят.

Простят, услышав, как за нас ответят
Орудия, винтовки, сталь и медь,
Сурово выговаривая слово: «Месть!»

Бушует поле боевой тревогой.
И вновь летит сегодня, как вчера,
Солдатское крылатое «ура!»
Своей воздушной, дымною дорогой.

И вновь солдат окопы покидает,
И через грязь весеннюю — вперед,
В постылом свисте стали, в шуме вод
Ни сна, ни часа отдыха не зная.

Глаза опалены огнем и дымом,
И некогда поднять усталых глаз,
Чтобы за две весны боев хоть раз
Всласть насладиться всем до слез любимым.