Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

…И, отерев пот с лица,
Подсобник, вздыхая, покидает цех:
«Как хорошо быть калильщиком…
Неужель это счастье доступно для всех!»

Я — в фате продырявленной, из мешка,
Груз несу от борта грузовика.
А над складом в сиянии ста витрин —
Людной улицы Горького магазин.

И смотреть не могу я по сторонам,
Сторониться нужно не мне, а вам,
Кто с руками свободными вышел в путь.
Из-под тяжести я не могу взглянуть.
Вижу только локти свои да грудь
И одну да другую ногу.
Я работаю. Дай дорогу!

Кто с тяжелой ношею в путь идет,
Тот шагает прямо, пусть знает тот,
Что уступят путь ему каждый миг
И ребенок, и женщина, и старик,
Перед тем, кто носит помногу.
Грузчик я. Дорогу! Дорогу!

Снова зеленые всходы
Над прошлогодней листвой.
В пыль измельченные воды
Тучей несет над Москвой.

Смолкнуло, заблестело…
Что это — солнце взошло?
(Грянуло, потемнело…)
Нет, полило, полило.

Струи! Они исчезают…
Где они, струи? Смотри:
Вот уж они распрямляют
Почки берез изнутри,
Чтобы росла и гудела
Каждой травинкой земля.

Хочется важного дела.
Это не нужно,
А я —
Краны наполнены, знаю,
Водопроводной водой —
Всё же ведро выставляю
Под водосточной трубой.

Всё, что не врыто, не вбито,
Всё, что корней лишено, —
Будет размыто и смыто,
Ливнем унесено.

Среди балюстрад и колонн
В музее, в глубоком покое,
Меж сабель, гранат и знамен,
Поставлено сердце людское.
Спи, сердце!..
Но спи не в земле,
Где тело героя зарыто,—
В спирту и в прозрачном стекле
Спи, сердце, светло и открыто!

Живучею кровью своей
Ты руки и мозг омывало
И равное место сыскало
В кругу боевого металла
Кольчуг, и штыков, и мечей.

Котовский!
Опять о войне
Разносятся крики в эфире.
Будь с нами,
Когда в тишине
Построимся в ряд по четыре.
Котовский!

…Но нет: сквозь пласты
Земли, что могилой осела,
Не выступят контуры тела,
Лица не проступят черты.

Котовского нету. Давно
Распалися мускулы тела
И клетка грудная истлела.
Но сердце — осталось оно.
О, сердце за светлым стеклом!
Мы живы и знаем поныне,
Что действовать острым штыком,
Владеть; и конем и клинком
Судьба поручила мужчине.

Изогнутый по краям,
Знак свастики тянется к нам
Змеей, ядовитой змеею,
Разрубленной пополам…
Живые, готовьтеся к бою!

Спи, сердце. Я тихо стою.
Что делается со мною?
Я слез по убитым не лью,
Не вылечить мертвых слезою.

О, даже и женщина, мать,
Еще никогда не сумела
Сыновнему мертвому телу
Вторичную жизнь даровать…
Всё это могу я понять.
Но чудится дивное дело:

Когда и осколки гранат,
И танки, и песни солдат
Вдруг станут виденьем былого,
Когда на земле победят
Работники шара земного
И весть о победе пройдет
По шумным одесским кварталам.

Спирт в банке окрасится алым
И сердце бойца оживет!

Веет, веет и кружится,
Словно сон лебедей,
Вяжет белое кружево
Над воронкой моей.

Улетает и молнией
Окрыляет, слепит…
Может, милая вспомнила,
Может, тоже не спит.

Может, смотрит сквозь кружево
На равнину полей,
Где летает и кружится
Белый сон лебедей.