Гарик Сукачёв: Внезапный будильник (сборник)

Я бегу сквозь трясины пророков и снов,

Через жесть гаражей и пеплы окурков,

Через граффити – все на зеро!

Сквозь взгляд невпопад, сквозь шелесты платьев

Я бегу сквозь нож под ребро,

Сквозь до боли шальные и злые объятья,

Сре-тен-ка, сре-тен-ка, сре-тен-ка, а-а-а…

Сре-тен-ка, сре-тен-ка,

Мой маленький и ласковый зверь, сретенка…

Я бегу сквозь дурную, ненужную смерть

В луже бурой мочи под лестничной клеткой,

Я бегу сквозь кору тополей,

Через перья синицы, сидящей на ветке,

Через чьи-то следы на песке,

Сквозь опоры мостов, сквозь игольное ушко,

Я бегу через что-то еще,

И мне душно, мне душно, мне душно, мне душно.

Сре-тен-ка, сре-тен-ка, а-а… сре-тен-ка…

Сре-тен-ка, сре-тен-ка,

Мой ласковый и нежный зверь…

Я бегу сквозь свистки постовых,

Сквозь палатки газет, сквозь игральные фишки,

Я бегу сквозь асфальт мостовых,

Сквозь морщины старух, сквозь рекламные вспышки.

Я бегу сквозь притихший партер,

Сквозь закрытый web-сайт, сквозь гудок телефона.

Я бегу сквозь кошку в траве

Прямо в дыры озона, в дыры озона,

Сре-тен-ка, сре… а-а… сре-тен-ка-ка… сретенка,

Сре-тен-ка, сре-тен-ка,

Мой ласковый и нежный зверь…

Сре-тен-ка, сре-тен-ка, сре-тен-ка, ка-ка-ка…

Сре-тен-ка, сре-тен-ка…

Сре-тен-ка, ааааа…

Каждый вечер одно и то же,

Все тот же какао, все в той же чашке.

Все те же в коробке спицы, клубочки,

Те же на полке в горшочке цветочки,

Как бы ромашки, но не ромашки.

Белые слоники, желтые рыбки,

Все в той же пятилитровой банке

Медная лампа под антикварку,

Все та же тахта вначес наизнанку,

Та же пижама в тюремную клетку

И тапки, дурацкие тапки.

Хватит, хватит, хватит, хватит, хватит…

Я помню эти трусики, трусики «бобо»

С красными бантиками по бокам,

С синей резиночкой, нежной резиночкой,

Под ней был ажурный шелковый кант.

Они так похожи на мои морщины,

На мой дряблый живот или на анурез.

На мой целлюлит и мою одышку,

Мою мерзкую похоть при слове: «Секс,

Секс, секс, секс!!!»

Хватит, хватит, хватит, хватит, хватит…

На столе лежит нож с эбонитовой ручкой,

Ты режешь им хлеб, но лучше себя б.

На столе пузырек, в нем твоя валерьянка.

Но я налью в него завтра крысиный яд.

И твои драные трусы с надписью «бобо»

С когда-то красными бантами по бокам,

И мои потные руки, поганые руки

Тянутся к этим поганым трусам.

Хватит, хватит, хватит, хватит!!!

Хватит, хватит, хватит, хватит!!!

Хватит, хватит, хватит, хватит!!!

Хватит, хватит, хватит, хватит!!!

Хватит, хва-хва-хватит! Хватит, хватит, хватит!

Мы познакомились с тобою на танцах,

Там все плясали модный танец «рэйв».

Мы познакомились с тобою на танцах,

Я сказал: «Мне близок Ник Кейв».

Ты сказала: «Это олдово»,

Ты сказала: «Это не в кайф»,

Ты сказала: «Это не клево»

И что это старпёрский драйв.

А я хочу быть твоим сексуальным объектом,

А я хочу быть твоим сексуальным объектом,

Я так хочу быть твоим сексуальным объектом, быть объектом…

Мы сидели с тобою в баре,

Там про что-то кричал Курт Кобейн.

Мы сидели с тобой в дискобаре,

И я сказал: «Мне близок портвейн!»

Ты сказала: «Это олдово».

Ты сказала мне: «Сам его пей!»

Ты сказала: «Это не клево»

И что LSD явно главней.

А я хочу быть твоим сексуальным объектом,

А я хочу быть твоим сексуальным объектом,

Я так хочу быть твоим сексуальным объектом, быть объектом…

Мы встретились с тобою в больнице,

Где у нас принимали мазок.

Мы встретились с тобою в больнице,

Где обнаружен у нас был гонокок.

Ты сказала: «Что скажет мама»,

Ты сказала: «Я хочу умереть»,

А я ответил: «Это – олдово!»

«Дура, б… хватит реветь!»

Я не хочу быть твоим сексуальным объектом,

Я не хочу быть твоим сексуальным объектом,

Я не хочу быть твоим сексуальным объектом, быть объектом…

Таких, брат, ребят не найдешь.

Я искал, но уже не надеюсь.

Он носил платформяк под коричневый клеш

И прическу «Анджела Дэвис».

Свободу Анджеле Дэвис!

От Анджелы Дэвис руки!

Дайте свободу Анджеле Дэвис!

Дайте свободу, суки!

Били его все сразу:

Школа, ментура, до́ма,

Почему ты такой, зараза,

По тебе же, гад, плачет зона.

Ведь ты же ни за грош пропадешь.

В нем была до жизни жадная смелость,

Он носил платформяк под коричневый клеш