Демьян Бедный: Том 2. Стихотворения 1917-1920

У «Новой жизни» вывод прост:
«Солдат – мошенник и прохвост.
Стащив с буржуя одеяло,
Он не сконфузится нимало –
За три целковых или пять
Буржую сбыть его опять».

Для «Новой жизни» это ново:
Сказать хоть раз такое слово,
В котором (правду скрыть хитро)
Сказалось все ее нутро:
Пустое, дряблое, гнилое,
Брезгливо-барское и злое!

«Первый» список – всё портреты.
Многих песенки тут спеты.
«Мертвых душ» подбор какой.
Со святыми упокой!

Списки, листики, воззванья.
Мастера на обещанья!
Всё слова, слова, слова.
«Два» кадетское повсюду.
Трудовому, значит, люду
Счастье сладят? Черта с два!

Их семья «терпеть» готова
До пришествия Христова.

#
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Хоть убейте, не пойму,
Что тут, собственно, к чему;
Я с подобным языком
Отродяся не знаком.

Хлопцi! З вамы заодно
Мы працюемо давно.
И товклы в однiй нас ступi.
Голосуйте з намы вкупi!

Объясните нам заглавье:
Вам какое равноправье?
Только барынь меж собой?
А работницам отбой?
Им хорош и воздух спертый?
Дайте список им четвертый !
Знайте: есть у нас одних
Равноправье и для них!

Вот восьмерки и девятки .
Но с эсеров взятки гладки.
Насулят – держи карман!
А получится- обман.
Краснобайство – разговоры,
На словах – златые горы,
А на деле – поглядишь –
Родила гора их – мышь!
Не «земля и воля», где там!
Поякшавшися с кадетом,
Переправить девять в два , –
Вот девятка какова!

Тоже, знаете, «развитье»:
Разрешать нам чаепитье.
Попивай вприглядку чай
Да развитье величай!

Как-то где-то радикал
На свободу намекал.
Но, увы, его намеки
От свободы так далеки.

Всё попы, попы, попы,
Строя прежнего столпы,
Богомольцы за царей.
Поворот им от дверей!

Генеральша тут хлопочет:
Помогать кому-то хочет, –
Дам совет я генеральше,
Чтобы шла она подальше,

Молодцы. Подумать здраво:
Шаг налево, шаг направо,
Шаг назад и шаг вперед.
Независимый народ!
Черту дудка, богу свечка,
В шкуре тигровой – овечка,
Рыба с мясом, винегрет.
В чем программа их? Секрет!

«Христианское смирение,
Подчиненье и терпение.
Протерпевши жизнь свою,
Упокоиться в раю», –
Вот она программа тоже.
Дай ума им каплю, боже!

По шестнадцатому списку
Поднесут пустую миску,
Никого чтоб не озлить,
Так как нечего делить.

По семнадцатому списку
Поднесут оплесков миску,
Не возьмет никто помой, –
И пойдут они домой.

С этих нечего спросить.
Мертвых трудно воскресить.

Тут орудует Каледин,
Но Каледин сам безвреден:
Трудовой казачий люд –
Он не станет за Иуд!

При долинушке стояла,
Калину ломала,
Я калинушку ломала,
В пучочки вязала,
Я в пучочечки вязала,
Край дорожки клала,
Край дороженьки я клала,
Примет примечала [1],
Как я богу тут молилась:
«Боже ты мой, боже!
От Еремы вести нету
И от Вани тоже.
Вы, солдатики родные,
Живы ли вы оба?
Сердце, сердце, подскажи мне:
Кто ж моя зазноба?»
Письмецо прислал Ерема,
Белые листочки.
Как прочла письмо Еремы,