Демьян Бедный - Том 4. Стихотворения 1930-1940

Мужает, крепнет стиль работы общей нашей.
Нам стала выдержка важнее, чем «ура!».
   Ты был доселе резвым Сашей.
   Серьезным мужем стать пора.

Сильны мы в творчестве не стороной парадной.
Наш творческий Парнас – рабочая среда.
Поменьше лихости эстрадной,
Побольше строгого, упорного труда!

Триумфы легкие валяются на свалке,
Лишь у глупцов от них кружится голова.
Не только сталь одна нуждается в закалке:
Закалки требуют и мудрые слова.

А мудрость не лежит открыто при дороге:
К ней путь тернист и крут, и полон многих бед,
Но сколько радости в сверкающем итоге!
   Приветствую тебя, друг Жаров, на пороге
Мук творческих твоих и творческих побед!

Женевский бюллетень
Мямлит невнятные вещания.
В Лиге Наций который уж день –
Непрерывные совещания,
Со многих сторон инспирированные,
Закрыто-комбинированные;
Вчера, например, чуть не с рассвета
Разводили антимонии
Все члены совета –
Без Китая и Японии
(Но с участием американского эксперта
Джильберта), –
Затем «комитет пяти»
Старался деликатное название найти
Для японского военного танца
(В присутствии американца), –
Затем – без японского и китайского члена, –
Четыре каких-то джентельмена
Договаривались честно
(С американцем совместно).
Но все нету и нету развязки.
Дело коснулося не пустячка,
Тут не просто вариация сказки
Про белого бычка.

   Вовсе дело не так бело.
   Для слепого ясен цвет.
   Но женевцы опупело
   Уверяют: «Не приспело
   Объявлять – война иль нет?
   Кто побитый? Кто задира?
   Не решить в один момент».
   Инструмент женевский мира –
   Снизу пушка, сверху лира,
   Очень ловкий инструмент.
Стонет лира. Вся в томленье:
«Ах, японец!.. Дорогой!»
Вот в советском направленье
Разговор бы был другой,
   Посвежей была б погодка,
   Обратился день бы в ночь,
   Медно-пушечная глотка
   Заревела б во всю мочь:
   «Коминтерновской работы
   Вырвать корни все – войной!»
   А Японии нет ноты,
   Резкой ноты ни одной.
   И японцы, зная это,
   Так развязны в грабеже.
   И сказать хотели б «вето»,
   Так сказали бы уже.
Кончит все – «святой обычай»:
Суд, не выискав вины
У разбойной стороны,
Поделившись с ним добычей ,
Скажет: «Не было войны !»

Октябрьский праздник… Речи… Флаги…
Нет смятых дракою боков.
Не воют пьяные ватаги
У деревенских кабаков.

Сосредоточенно и строго
Колхозник складывает речь.
Работы срочной, новой много,
И время надобно беречь.

Чересполосица и давка
Кому, отсталому, мила?
Сохе-кормилице – отставка:
Плохой кормилицей была.

Доселе дикой целиною
Идут ряды стальных коней.
Кулак лишь бредит стариною, –
Не беднякам рыдать по ней.

Как жили? Полосы делили.
Земля была худа, тесна.
И сельский «мир» за то хвалили,
Что « на миру и смерть красна! »

Октябрь был битвой не напрасной,
Иным крестьянский стал уряд:
В собраньях не о «смерти красной»,
О красной жизни говорят.

Вперед от старого бурьяна!
Бойцы за Ленинский завет,
Вам всем от Бедного Демьяна
Октябрьский пламенный привет!

Призывно-бодрый клич и трудовой всполох…
В бетон и сталь свою переключая волю,
Свершая славный путь на рубеже эпох,
Горды мы жребием, нам выпавшим на долю.

Не малый путь лежит за нами, и видней
Все, нами сбитые, заторы и помехи.
Пусть враг пророчит нам, что самых черных дней
Еще должны мы ждать. Пусть! Чем борьба трудней,
Тем будут радостней добытые успехи.

Мы знаем: наш напор – он крепнет с каждым днем,
Хотя каких бойцов работа подкосила!
Со сменой юною, клокочущей огнем
Порыва бурного, с пути мы не свернем,
И не собьет с него нас никакая сила.

В потомстве будет свят наш коллективный труд
И святы имена всех, чей подъем был крут,
Всех – от простых бойцов до вождевых талантов,
Всех – от искателей подземных жильных руд,
Сталелитейщиков, ученых лаборантов,
До пламенных певцов и музыкантов, –
И путь, наш славный путь, потомки назовут
Путем – строителей, дорогою –
                     гигантов .