Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Ветерки от полуночи
Попрохладней понеслись,
Это Осень смотрит в очи,
Эй Сентябрь, не холодись:

Хоть готовы нам кафтаны,
И дрова для всех печей,
Ты в ползучие туманы
Луч последний свой пролей.

Ишь, послушал. Бабье лето.
Две недели есть тепла.
Паутинки в морс света,
Даль прозрачная светла,

Золотые в сердце слитки,
Шутит Маем седина,
Взгляды, первые засидки,
Ты откуда, песнь, слышна?

Не рябина ли запела,
Что краснеет красота?
Или отдых после дела?
Или Вздвиженье Креста?

Уж не знаем, только праздник,
В Небе, в сердце, золотой.
Эй Сентябрь, да ты проказник,
Ну, всесветник бабий, спой.

Снег неверный, листопад,
Светлой Осени закат,
Пьяный Свадебник, оброк,
Закругляющийся срок.

Кто дожил до Октября,
Поработал он не зря,
В Октябре, как в Марте, в нас
Живо сердце, ум погас.

В Октябре-то, примечай,
Хоть и грязь, а словно Май,
Вот как сваты будут здесь,
Путь означится мне весь.

Земляники в Октябре
Не ищи ты по заре,
А рябина – есть, горька,
Да сладка в руках дружка.

Не ищи ты и цветов,
По зазимью, на Покров,
Да уж есть один цветок,
Мне дружок сказал намек.

Посылает он, Покров,
Девке – снов, земле – снегов,
Землю выбелит он тут,
Четко, в церковь поведут.

Белка сменит шерсть, – чиста,
Скручен лен, – дождусь холста,
Необлыжною зимой,
Знаю, милый, будешь мой.

Божий кузнец,
Дороги и реки кует,
Зиме изо льда он готовит ларец,
Алмазы вбивает в холодный венец,
Рассыпавши снег, разукрасивши лед,
Звонко куст,
Белая кузница – мир,
Весь оковал,
В иней не раз и не два одевал
Поле и лес,
Кличет метели на пир,
Смотрит на яркие звезды Небес,
Словно и им он дороги мостит,
Звезды по снегу, и звезды вон там,
Думает, думает, вдруг засвистит,
Мчится, летит, по лесам, по кустам,
Снова – ковать, и гвоздит, и гвоздит,
Гроб, что ли, нам?
Саваном белым в ночах шелестит,
Искрится белая смерть по снегам.

Все покрыл белоснежным убором,
Завершил круговратности сил,
Вместе с звездами ходит дозором,
Не забыл ли чего? Не забыл.

Усыпил мертвецов по могилам,
Почивайте до лучшего дня,
И виденьем скользит белокрылым,
И проходит цепями звеня.

За Зелеными Святками в Белых
Он ведет приговорную речь,
Предстает в зеркалах помертвелых,
В заклинаньи колдующих встреч.

И гадает, пугает, гадая,
И счастливит, вопрос угадав,
И меняется сказка седая
Над забвеньем загрезивших трав.

Достигает кратчайшего света,
И с ночами ведет хоровод,
Повернет вместе с Солнцем на Лето,
С Новым счастьем, Земля, Новый Год.

А кто же тот Тринадцатый?
Он опрокинул счет?
А кто же тот Тринадцатый?
– Я ваш отец, я Год.

Не я ли вам в кружении
Дал ведать бытие,
В различном выявлении
Различное свое?

И дал в цветы вам снежности,
И дал в снега – цветы,
Свирель печали – в нежности,
И звезд для темноты.

Не я ли дал сливаться вам
Из круга в круг другой,
Не я ли дал сплетаться вам
Как радугой – дугой?

Не я ль вам дал свободными
Сквозь три и десять быть,
Со днями хороводными
Сквозь нечет чет любить? –

Тринадцатый да славится,
Им весь оправдан счет!
В века веков да явится
Венчанным мудрый Год!

Да славится Тринадцатый,
Кем жив наш хоровод!
Да славится Тринадцатый,
Круговозвратный Год!

Играть на скрипке людских рыданий,
На тайной флейте своих же болей,
И быть воздушным как миг свиданий,
И нежным – нежным как цвет магнолий.

А после? После – не существует,
Всегда есть только – теперь, сейчас,
Мгновенье вечно благовествует,
Секунда – атом, живой алмаз.

Мы расцветаем, мы отцветаем,
Без сожаленья, когда не мыслим,
И мы страдаем, и мы рыдаем,
Когда считаем, когда мы числим.

Касайся флейты, играй на скрипке,
Укрась алмазом вверху смычок,
Сплети в гирлянду свои ошибки,
И кинь, и в пляску, в намек, в прыжок.