Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Чайка, помнишь? Чайка, помнишь? – Нет пути
Речь вести со всем кругом, что так люблю я.
Лишь одно могу – узоры слов сплести
   Из стихов и поцелуя.

«Не погасай, – она сказала, –
Твой свет восторг. Не погасай».
О, нашей власти слишком мало,
Чтоб не уйти в закатный край.

Закат алеет нежной кровью,
И стынет в бездне голубой.
Не плачь, припавши к изголовью.
Я умер, пусть. Я был с тобой.

О, храм из белых облаков,
  Из темных туч, и тучек рдяных,
Зачем порваться ты готов,
Не просияв и двух часов,
  Пока я медлю тут в туманах?

Я ждал, я долго ждал и ждал,
  Моля мучительно бездонность,
Чтоб полог неба заблистал,
Чтоб белым он и алым стал,
  Чтоб, наконец, зажглась червонность.

Она в небесности зажглась,
  Она телесностью блестела,
Но вот звезда, и день погас,
Глядит душа из грустных глаз,
  И мир – как раненое тело.

Я возглас боли, я крик тоски.
Я камень, павший на дно реки.

Я тайный стебель подводных трав,
Я бледный облик речных купав.

Я легкий призрак меж двух миров.
Я сказка взоров. Я взгляд без слов.

Я знак заветный, и лишь со мной
Ты скажешь сердцем: «Есть мир иной».

Я по Земле прошел всей полнотой захвата
  Приливно-рвушейся волны.
Душа других людей всегда в условьях сжата,
  Я безусловно верил в сны.

Я закрывал глаза, я опускал ресницы,
  Я в глубь души своей глядел.
Я лунно-спящим шел, и узкий край темницы
  В безмерной обращал предел.

И больше нет меня. Я схоронен навеки.
  Но ты, неведомый мне брат,
Пойми, и будь как я, и будешь ты как реки,
  Как в море впавший водопад.

О, Млечный Путь, о, Млечный Путь,
Поймем ли мы когда-нибудь,
Что только пламенный поток
От безразличности далек.

О, сколько звезд, тех грез-невест.
От Скорпиона – в Южный Крест,
Чрез символ Арго – в Орион,
И дальше, дальше – в вечный сон.

Звезда к звезде, звезда с звездой,
Поток всемирно-молодой.
Дорога душ, дорога птиц,
Дай быть мне там, где нет границ.

Бледный лик одной Звезды
Чуть мерцает, чуть горит.
Месяц светел гладь воды
Колыхает, серебрит.

Я не знаю, что со мной,
Не пойму я, что светлей:
Бледный лик Звезды одной,
Или Месяц в снах лучей.

Наступает тишина.
Приходи побыть со мной,
Ангел Смерти, Ангел Сна,
В лике бабочки ночной.

Дай прощальный поцелуй,
Разлучи меня с тоской,
В ровный ропот сонных струй
Вбрось и вздох последний мой.

Без упрека, без мольбы,
Проскользнем мы над Землей,
Ангел Смерти, дух Судьбы,
Мы уйдем с тобой домой.

Хорошо скользить с тобой,
В легком звоне примиренья,
Над уснувшею Землей,
Как безгласное виденье.

Ночью вольно дышит грудь.
И звездится цвет сирени.
Кротко светит Млечный Путь,
Тихой Вечности ступени.

Млеет сумрак голубой,
Чуть колышутся растенья.
Улетает птичий рой,
В белом свете восхожденья.

Ниспадают лепестки,
И звезда порой сорвется.
Свет Белеющей Реки
Белым звоном отдается.

Я давно полюбил мою душу,
Я замкнул ее в светлый свой дом,
И ее тишины не нарушу,
Хоть не сдержан в блужданьи своем.

Я брожу меж людей только телом,
Я хожу между них лишь как тень,
В сладострастьи замру онемелом,
Как охваченный страхом олень.

И как яркий встаю пред толпою,
И как жалкий склонюсь под грозой.
Над фиалкой стою голубою,
Напою все растенья росой.

И душа моя в доме скучает,
Моего возвращения ждет,
И слезами свой лик расцвечает,
И потерян алмазностям счет.

И душа так жалеет, жалеет
О моем бесконечном пути,
Но покинуть чертог свой не смеет,
И не смею я к ней подойти.

Как бы из ризы своей,
Душа блестящая моя,
В глубинный час, в предпервый час,
С борьбой великой извлеклась
Из тела сонного.
И стала подле, и глядит,
Каков у этой ризы вид,
И жаль ей тела своего,
Но бросить надобно его,
Для сна бездонного.