Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения

Смерть отвечала: От тебя не скрою:
Внемли, Начикетас, известно мне,
Какой огонь ведет отсюда к небу.
Узнай же, что огонь тот, в месте скрытом.
Там в разум, там в сердце затаенный.
Есть сразу – путь, дорога в бесконечность.
И есть основа бесконечных царств.

Так Смерть ему Огонь тот указала,
Источник нескончаемых миров,
Какие камни в нем, и как, и сколько.

Начикетас ответствовал повторно,
И Смерть в восторге молвила ему,
Великая сказала благосклонно:
Теперь и здесь, вот новый дар тебе.
Огонь тот будет именем твоим
Воспламеняться. Можешь взять навовсе
Гирлянду многоликости блестящей.
Начикетас тройной, достигший в мире
Тройного единения, идущий
Тройным путем деяний, воспаряет
Над областью и смерти и рожденья;
Всевышнего познав, светорожденный,
Всезнающий, он в мир идет вовеки.
Начикетас тройной, триаду зная,
Осуществляя знаемый обряд,
Пред умираньем сети Смерти бросит,
Оставив скорбь, встречает в небе блеск.
Вот твой огонь, Начикетас, ведущий
На небо, он включен в твой дар второй.
Среди людей твоим он будет зваться.
Проси теперь твой третий дар.

Начикетас промолвил: Есть сомненье,
Что будет с человеком после смерти.
Иные говорят, он существует,
Иные, нет – об этом мне скажи.
Из трех даров вот этот будет третий.

Смерть отвечала: Боги старых дней
И те об этом сильно сомневались.
По истине, узнать об этом трудно:
Утонченный закон. Начикетас,
О чем-нибудь другом проси; не требуй,
Чтоб это я поведала тебе,
Не утесняй, освободи от просьбы.

Начикетас сказал: На самом деле,
Об этом даже Боги сомневались:
И ты сказала, Смерть, что трудно знать.
Но где ж найти другого, кто сказал бы?
И можно ль с этим дар другой сравнить!

Смерть отвечала: попроси потомков
Столетних, сыновей проси и внуков,
Стада коней, слонов, златые слитки,
Проси пространства мощные земли,
И сам живи так долго, как захочешь.
Таких даров, Начикетас, потребуй,
Исполню все, чего ни пожелаешь.
Богатым будь. Царем земли обширной.
Потребуй то, что трудно в мире смертных
Иметь, все дам тебе, лишь пожелай.
Вон, видишь, там красавицы играют
На лютнях, и уборы их блестят;
Не услаждался смертный таковыми.
Возьми их: я тебе их всех отдам.
Начикетас, не спрашивай о Смерти!

Созданья дня! Начикетас промолвил.
О, Смерть, из них огонь ли извлечешь?
Они собою делают бессильным.
И в лучшем смысле жизнь есть жизнь, короткость.
Возьми себе уборы, песни, пляски.
Богатством человека не насытишь.
Богаты ль мы, когда ты предстаешь?
И живы ль мы, пока еще ты правишь?
Дай то, о чем тебя я попросил.
Кто разрушенью смертному подвластен,
Когда среди бессмертных он Богов?
И кто здесь жизнью услажден, понявши,
В чем радости и блески красоты?
Скажи нам, Смерть, что есть в великом После.
Лишь этот дар – в основе всех вещей.

Смерть отвечала; Должное одно,
Приятное другое; в том две узы,
И к разному здесь липнет человек.
Благ тот, кто выбирает то, что должно;
Приятное возьмешь, уйдешь далеко.
Что должно и что сладостно, пред смертным
Встают; мудрец просеивает их,
Он от себя их прочь отодвигает.
Что должно, это мудрый предпочтет;
Глупец берет приятное и держит,
Начикетас, помыслив, ты отрекся
От сладостного, что желанно ликом;
Отбросил эту перевязь довольства,
В которой так запутаться легко.
Означены два разные пути здесь,
Один есть неразумность, а другой
Есть то, что люди мудростью считают.
Начикетас избрал себе путь-мудрость.
Желанья не влачат его ордами.
Среди неразуменья обретаясь,
Себя считая мудрыми, кружась,
Излучинами вечно извиваясь,
Обманно лабиринтятся они,
И слепоте слепцы ведут слепого.
Глупцу, невразумительно-слепому,
Тому, кто блеском-шумом оглушен,
Грядущее не может быть открыто.
Вот этот мир, есть мир, за ним – ничто,
Так мыслит самомнительный, и вот
В моей опять, в моей опять он власти.

Но, что-то есть, о чем иной не слышал.
Что многие не могут познавать,
Хотя они и слышали об этом;
Кто говорит о Нем, уже есть чудо,
Кто слушает о Нем, уж дивен тот:
Его узнать не может малоумный,
В умах Он много раз был возглашен;
Другие же Его не возглашают.
К Нему дороги вовсе не ведут;
Вне рассужденья, редкого Он реже.
Не рассужденьем овладеешь Им,
Тем помыслом, но ты уж овладел Им.
Ты к истине взор сердца прикрепил.
О, если б вопрошающие были
Всегда как ты, как ты, Начикетас!