Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Далеко в ночи их лампады горели,
Их строгие лица восторгом светлели,
Все дальнее им дорогим становилось,
Их сердце с сердцами минувшего билось.
И образы чьи-то над ними летали,
Им чьи-то слова шепотливо звучали,
И, сняв покрывало свое вековое,
В нетленной красе им являлось былое…
…
Я слышу их шопот, их тени я чую,
Свою зажигая лампаду ночную!

Какая прохлада легла в этой влажной лощинке!
Скорее с дороги туда, к этой поросли свежей!
Как тесно сбежались деревья, по узкой тропинке
Змеиться пришлося среди травяных побережий…
Из области зноя я рад отойти, увлекает
Все дальше и выше тропинка, бегущая в гору…
Но что за картины окрестность теперь открывает
Назад обращенному, жадно сверкнувшему взору!
Какое приволье! Желтея, колышатся нивы,
Меж ними местами кусты выбегают без спросу.
Так ясно расслышишь и скрип колеса торопливый,
И звонко с покосов незримых запевшую косу.
И радостно глазу – и плесов в сияющей дали
Стекло голубое, и сосен кудрявые купы,
Что там на границе тяжелыми стражами встали
И хвоей своею венчают крутые уступы…

Усни, усталая, усни,
И пусть, былой блестя красою,
Перед тобой былые дни
Бегут знакомой чередою!
Как песнь заслыша соловья,
Песнь неги, радости и воли, —
Вновь задрожит душа твоя
Приливом счастия до боли…
Пусть после дни к тебе идут,
Убийственно друг с другом схожи, —
Хотя на миг и твой приют
Крылом оденет ангел божий.

На смену безумного дня,
Его исцеляя насилья,
Опять осеняют меня
Бесшумные сумрака крылья.
Усталого сердца покой
Ничем в этот миг не нарушен…
Так полон я ночью немой,
Так к прошлому я равнодушен.
Как будто в ночной небосклон,
Так ровно горящий звездами,
Я вдаль от земли унесен
Бесшумными мрака крылами…

– На этих сумрачных утесах
Угрозой дышит все немой.
Дитя, оставь пастуший посох,
Вернися вниз, живи со мной!
Там так спокойно, так отрадно
Дары красавицы-весны,
Цветы долин, ручей прохладный
Улыбкой дня озарены!

– О мать, пусть грозно здесь и скудно,
Но этих сумрачных громад,
Столетья спящих беспробудно,
Цветы долин не заменят.
И не найти в долине скучной,
Где жизнь, как зеркало, светла,
Ни речи облаков беззвучной,
Ни крыльев вольного орла!

Отдайся ей во власть! Она
Одна страдальца успокоит
И думой радостного сна
Глаза усталые закроет,
И руки сложит на груди,
Уста ж безмолвные твои
Смежит улыбкою покоя,
И, двери распахнув потом,
С бесстрастным вымолвит лицом:
«Найди здесь, жизнь, свое живое!»

Ты душистою сиренью
Кудри уберешь.
Майской феей, светлой тенью
В дверь ко мне скользнешь.
Уловлю я взгляд лучистый
И зарю ланит…
Отзвук песни серебристой
Сердце сохранит.
И не раз под плач осенний
Песню ту спою,
И скользнет в венке сирени
Фея в дверь мою…

Кто между юношей ловче его среди конского цирка?
Крепко стоит – как из меди литой – на своей колеснице.
Тучей взвивается прах над красивой его головою,
Золотом ярким горя под случайною ласкою солнца…
Белые кони летят… – легконогих их кто перегонит?
Следом несутся приветные крики коням и вознице.

Уходит день, стихает шум дневной.
В окно луна причудливо скользнула.
Мне грезится, в лучах ее живой
У моего спустился образ стула.
Небесная, любимая, я твой!
Тебя я ждал среди дневного гула.
Крылом меня серебряным покрой,
Чтобы тревога дольняя заснула;
Чтобы тобой я жил, одной тобой,
Чтоб я ловил твоих очей мерцанье,
И, проникаясь мыслью неземной,
Склоняя слух и затаив дыханье,
Услышал вдруг речей твоих журчанье
Под этою беззвучной тишиной!

Капля за каплей, волшебница, лью
В сердце лихую отраву твою,
Теплою ручкой размешанный кубок вина.
Светится жемчуг в кудрях золотых,
Ласка сияет в очах молодых,
Светится месяц на рамах резных
В душную, тяжкую ночь отпертого окна.
Ночь и туманит, и нежит, и жжет.
В зал аромат, опьяняя, ползет.
Силы святые, спасите! Уж поздно спасать!
Пышно раскрылся зловещий цветок
Муки и неги, любви и тревог.
Знать, у ее обожаемых ног
Мне и молиться, и плакать, и смерть призывать.