Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы

И вязли ноги, и была тяжка
Людей и землю гнущая рука.
Глаза мрачнели. Черными крылами
Кружился ворон черный над штыками.

Но шли. Болото. Падали. Окоп.
Стреляли. Кровь. Туманы. Черный поп.
И смертный хрип. Помещик. Царь. Болото.
И мерзко квакал голос «патриота».

Я помню, вернулся с позиций
Филипп, рядовой солдат.
Глаз вытек. Чему дивиться?
Ослепших ведь целый ряд.

«Лучи», — твердили селяне,
Учитель же — газ признал.
Филиппа воспоминания
Не радовали — он молчал.

Техника — дело большое,
Еще важнее — война.
Калека — чего он сто́ит,
Всего единица одна!

Ведь каждому проповедано,
От умника до глупца,
Что надобно до победного
Воевать конца!

Но как-то под вечер вещий,
Под сонного ветра хрип
Чудны́е сказывал вещи
Солдат, рядовой Филипп.

Говорил: сквозь кровь и муки,
И пушки, и грохот мин
Протянули друг другу руки
Рабочий и селянин.

Чтоб вместе, напором властным,
Сломить угнетателей фронт,
Чтоб взвиться знаменам красным
Среди низин и высот.

К Керенскому пусть взывали
И поп, и кулацкий брат,—
Других уже люди знали,
И знал их Филипп, солдат.

Глазом одним, горячим,
Он видел: пылает клич.
Безмерность раскрыл незрячим
Самый зоркий из всех — Ильич!

День Октября мы справляли алый,
Холодный дождик бил остриями.
Дождей холодных еще не мало —
Мы знали — будет шуметь над нами.

Но на трибуне встал арсеналец.
Встал арсеналец — его все знаем…
«Дождик? Мы бури бы не побоялись!
День Октября нам пылает Маем!»

Дождь утихает.
С ветки намокшей —
Если рванет ее ветер холодный —
Падают капли,
А в небесах
Сквозь дым проступают озера лазури.
Озера лазури!
Озера лазури!
Я вас люблю,
Как девичьи взоры,
Как дружеское рукопожатье,
Как призыв к сраженью,
Как песню любви!
Вами любуясь,
Думаю о созиданье:
О дикаре, что некогда создал
Небывалое дивное диво —
Сук заостренный, чтоб землю царапать,
Чтобы, землю засеяв, хлеб свой добыть;
О дикаре, что камешком острым
На стене нацарапал пещерной
Мамонта очерк или медведя.
На удивленье великое людям;
О том, кто задумал одежду из кожи;
О том, кто впервые обувь скроил;
О мудреце, смастерившем цеп;
О мастере, что любоваться выходит
На созданье свое — так солнце с зарею
Мир озирает, им сотворенный;
О всех, чей мозг и рука
Пустили жить большие машины
И стройные зданья взнесли;
О тех, чьи симфонии, песни,
Трактаты, рисунки, формулы, цифры,
Поэмы, статуи, драмы, картины
Сквозь ночь и века нам сияют
Слепящим — нет! — животворящим сияньем!
Озера лазури! Вам — слава! Хвала вам!

Поэт! Прими же от собрата
Завет «святого ремесла»:
Уметь ты должен из квадрата,
Из круга или из числа,

Из меры мудрого отбора
Построить зданье, где фронтон —
Как слово «ввысь», где гневом взоры
И счастьем блещут из окон.

Кому чертог ты строишь новый?
Народ — твой друг. Так с ним иди,
И мастерством свой стяг багровый,
Как позолотой, обведи.

Он зло ругается, а пот течет по коже,
Он теребит пиджак, вконец рассвирепев,
Но скрипки лишь визжат, ревет гобоев зев,—
И, руки опустив, он смолк в бессильной дрожи.

«Что им до Шуберта? Поймите же! Ну что же?
Тут заговор! Еще!» Он сдерживает гнев,
Но мутно пенится по-прежнему напев…
«Пиано, сто чертей! Три форте! Правый боже!»

Но вот из темных глыб, огниста и ясна,
Уже пробилась и встает она —
Триумфом поисков сверкающая мука…

Мгновенье — и всплеснут крылами над землей
И скрипка и гобой, в гармонии одной,
И вот пиджак его — камзол маэстро Глюка.

Черт побери порыв души к полету
И лермонтовский голубой туман —
Они нарушили мою работу
И производственный сорвали план.

Да что я? Краб, ракушка иль медуза,
Которой забавляется прибой?
Сквозь толщу книг прорвавшаяся муза
Опять нарушит распорядок мой?

Упали чайки, словно хлопья пены,
На воду (изумруд, и хризолит,
И прочее) — за облаком мгновенно
В веселый мир одна из них летит.