Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы

Я молодой и чистый, —
Как вечность, молодой.
Иду я колосистой
Дорогой полевой.

Вон зеленеет ива,
А дальше от села
Во ржи на тучных нивах
Кричат перепела.

И на заре румяной
Из печек дым клубит,
Картошки запах пряный
Детишек веселит.

И тонкая девчушка
Махнула рукавом…
Лишь нет моей подружки
В селе и за селом!

Она за морем синим,
За лесом вековым,
Она сродни пустыням,
Сродни ветрам степным.

Осень ходит в блеске позолоты.
Предо мною — незнакомый край.
«Чужестранка молодая, кто ты?»
— «Отгадай».

«Чужестранка, дай воды напиться!»
— «Помни: в той воде — любовный яд».
Я ружье оставил у криницы,
Я коня завел в тенистый сад.

Я смотрю в глаза ей — и заботы,
Как листва, скользят на дно души.
Счастье ходит в блеске позолоты
И в истоме клонит камыши.

Покину аптеку, домашние беды,
Забуду пеленки детей
И на ловлю селедок поеду
В глубь студеных морей.

Как тучи, плывут они стадом сребристым,
Подвластны законам своим,
И буря, носясь с торжествующим свистом,
Там веет плащом снеговым, —
А здесь, в этом городе мглистом,
Толкотня лишь и дым.

Под парусом белокрылатым
Взвившись птицы быстрей,
Я, может быть, стану пиратом
На просторах морей.

Привет молодым трубадурам,
Привет от горячего вздоха мистраля,
От свежего моря,
От лоз виноградных,
От белых и черных овец
И от ласковых девушек, с песнею в лад
Сбирающих виноград.

Речь, опаленная ветром и солнцем,
Речь, в которой и влага, и соль, и сушеная
рыба,
Высокие травы,
Маслин серебристость,
И черви, что шелк белопенный прядут,
И крепкие руки,
И девушки Арля, лазоревый шелк
Заплетшие в косы, —
Эти жаркие, жгучие осы, —
Речь знойного юга встает.

Низко гудят тамбурины, как пчелы,
И мчатся в кипенье и в блеск фарандолы
И прокурор, и пастух, и поэт, и рыбачки.
О, поцелуи под сенью
Склонившихся лоз виноградных
И добрых шелковиц, —
Дыханье любви, как ветер пахучий
Пахучих степей!

О, пастуший рассказ
Под небом полночным,
Где ходит Небесный Пастух,
Где светятся Три Короля
И Созвездие Пса золотится!

О, морей синева,
Где братья, мужья и отцы
Плывут и по звездам ведут корабли,
Жен, детей и невест вспоминая!

Южная страстная речь
Простирает к вам девичьи руки,
И сверкает очами,
И приветствует вас, трубадуры,
Вас, для дружбы рожденных, —
Семь фелибров сплоченных!

Когда срезают грозди винограда
Порою лучезарного тепла,
Он с нею встретился. Она из сада
На мулах ехала, как сад светла.

И он спросил: «Скажи, что делать надо,
Чтоб ты моей, навек моей была?»
Она ему: «Не гаснет пусть лампада
Перед Кипридой». Ветку занесла,

На мулов крикнула, их сон нарушив,
И правый мул забавно поднял уши,
И пыль взлетела — розоватый дым.

И он пошел, исполненный отрады,
И думал: «Хорошо быть молодым,
Когда срезают грозди винограда».

Качнулась занавеска на окне,
Мгновенно и пленительно алея,
И ветерок в вечерней тишине,
Листвой играя, убежал в аллею.

Там, за окном, — склоненный над столом
Девический простой и чистый профиль,
А с площади глядят на тихий дом
Два старых друга: Фауст и Мефистофель.

Собор простлался тенью по земле,
У стен коты мелькают торопливо,
И круглоглазый филин в полумгле
Им безнадежно шлет свои призывы.

Плащи в пыли, засечки на клинках,
В мечтах давно уж нет былого блеска,
Но всё глядят, с надеждою в глазах,
Как в вышине алеет занавеска.

Ветвистый дуб, угрюмый и суровый,
Столетний дом укрыл шатром густым.
Остановиться б, привязать гнедого
И поклониться образам святым!