Владимир Высоцкий - Лирика

Едешь хозяином ты вдоль земли —
Скажем, в Великие Луки, —
А под колеса снуют кобели,
И попадаются суки.

Их на дороге размазавши в слизь,
Что вы за чушь создадите?
Вы поощряете сюрреализм,
Милый товарищ водитель.

Дрожь проберет от такого пятна!
Дворников следом когорты
Будут весь день соскребать с полотна
Мрачные те натюрморты.

Пса без намордника чуть раздразни, —
Он только челюстью лязгни! —
Вот и кончай свои грешные дни
В приступе водобоязни.

Не напасутся и тоненьких свеч
За упокой
наши дьяки…
Все же намордник – прекрасная вещь
Ежели он на собаке!

Мы и собаки – легли на весы!
Всем нам спокойствия нету,
Если бездомные шалые псы
Бродят свободно по свету.

И кругозор крайне узок у вас,
Если вас цирк не пленяет, —
Пляшут собачки под музыку вальс —
Прямо слеза прошибает!

Или – ступают, вселяя испуг,
Страшные пасти раззявив, —
Будто у них даже больше заслуг,
Нежели чем у хозяев.

Этих собак не заманишь во двор —
Им отдохнуть бы, поспать бы, —
Стыд просто им и семейный позор —
Эти собачие свадьбы.

Или – на выставке псы, например,
Даже хватают медали, —
Пусть не за доблесть, а за экстерьер,
Но награждают – беда ли?

Эти хозяева славно живут,
Не получая получку, —
Слышал, огромные деньги гребут
За… извините – за случку.

Значит, к чему это я говорю, —
Что мне, седому, неймется?
Очень я, граждане, благодарю
Всех, кто решили бороться!

Вон, притаившись в ночные часы,
Из подворотен укромных
Лают в свое удовольствие псы —
Не приручить их, никчемных.

Надо с бездомностью этой кончать,
С неприручённостью – тоже.
Слава же собаколовам! Качать!..
Боже! Прости меня, Боже!..

Некуда деться бездомному псу?
Места не хватит собакам?..
Это – при том, что мы строим вовсю,
С невероятным размахом?!

Жил я славно в первой трети
Двадцать лет на белом свете —
по учению,

Жил безбедно и при деле,
Плыл, куда глаза глядели, —
по течению.

Заскрипит ли в повороте,
Затрещит в водовороте —
я не слушаю.

То разуюсь, то обуюсь,
На себя в воде любуюсь —
брагу кушаю.

И пока я наслаждался,
Пал туман и оказался
в гиблом месте я, —

И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия.

Я кричу, – не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
вижу плохо я,

На ветру меня качает…
«Кто здесь?» Слышу – отвечает:
«Я, Нелегкая!

Брось креститься, причитая, —
Не спасет тебя святая
Богородица:

Кто рули да весла бросит,
Тех Нелегкая заносит —
так уж водится!»

И с одышкой, ожиреньем
Ломит, тварь, по пням, кореньям
тяжкой поступью.

Я впотьмах ищу дорогу,
Но уж брагу понемногу —
только по́ сту пью.

Вдруг навстречу мне – живая
Колченогая Кривая —
морда хитрая:

«Не горюй, – кричит, – болезный,
Горемыка мой нетрезвый, —
слезы вытру я!»

Взвыл я, ворот разрывая:
«Вывози меня, Кривая, —
я на привязи!

Мне плевать, что кривобока,
Криворука, кровоока, —
только вывези!»

Влез на горб к ней с перепугу, —
Но Кривая шла по кругу —
ноги разные.

Падал я и полз на брюхе —
И хихикали старухи
безобразные.

Не до жиру – быть бы жи́вым, —
Много горя над обрывом,
а в обрыве – зла.

«Слышь, Кривая, четверть ставлю —
Кривизну твою исправлю,
раз не вывезла!

Ты, Нелегкая, маманя!
Хочешь истины в стакане —
на лечение?

Тяжело же столько весить,
А хлебнешь стаканов десять —
облегчение!»

И припали две старухи
Ко бутыли медовухи —
пьянь с ханыгою, —

Я пока за кочки прячусь,
К бережку́ тихонько пячусь —
с кручи прыгаю.

Огляделся – лодка рядом, —
А за мною по корягам,
дико охая,

Припустились, подвывая,
Две судьбы мои – Кривая
да Нелегкая.

Греб до умопомраченья,
Правил против ли теченья,
на стремнину ли, —