Алексей Дьячков - Игра воды. Книга стихов

Запремся в дом и сложим складень зарева,
И нас, как постояльцев, впустит сон.
И дед Мазай запутает мозаику,
Нащупывая дно своим веслом.

А завтра разбуди меня до ужина,
Чтоб разглядел я синий лес осин,
Чтоб под лопаткой стетоскопом слушая,
Угрюмый врач дышать меня просил.

В библиотеке полк родных речей,
Один и тот же март цветной не тает.
Зачем в ветвях поодаль, Чаадаев,
Так много букв, как черных граачей.

Разжег огонь и в кресле спит, устав.
Лес, обступив, листом лиловым бьется.
Все снова встанет на свои места,
Когда хозяин, выспавшись, проснется.

Дом обречен погибнуть под водой.
Погасла роща и темно от боли.
В учебнике написано про смерть,
Про автора безумного и сеть,
Поставленную для удачной ловли.
Но нету в море рыбки золотой.

Нет ни вычурной грусти, ни фальши.
Наш барак и тупик за углом.
Можно было бы мучиться дальше,
Но несчастье тебе помогло.

День любой становился все ближе,
Час любой – не однажды, не вдруг.
Чай с враньем и без косточек вишня,
И на счастье не трезвый хирург.

Ночь пришла без сестры симпатичной
И жарой подступила впритык,
И с тобой почеркала почти что
Список дел первоочередных.

Снег дешевый за форткой без марли,
Одеяла сугробы грубы.
Все еще вспоминаешь январь и
Поликлинику все еще ты.

Стволы в начале, роща целиком,
Потом крыльцо, курящие мужчины,
И стали – самовар, бутыль с цветком
И мы в конце концов неразличимы.

Боярышником в сумерках скользя,
Сверкает сад то суриком, то охрой.
Нет пустоты, которую нельзя
Заполнить ночью и дорогой долгой.

Состав ползет, а я гляжу в окно.
Ногой качая, тюкаю об стену,
И слышу голос, слышанный давно:
Вернись домой и жизнь счастливой сделай!

Чужого сна ломается каркас,
И прячется в листве тугая завязь.
Как будто это было много раз
Со мной, но никогда не повторялось.

Кто лежал больной под лампой матовой,
Рисовал квадратики, круги?
Написал пять строчек, разрабатывая
Мелкую моторику руки.

В сквер перед чугунным председателем
Вышел, сладкий раскурив Казбек.
Дым затяжки выпустил старательно,
Как медузу медленную, вверх.

Кроны лип и облака овальные,
Друг за другом вставшие слова —
Золотыми рыбками аквариумными
Укачали ласково меня.

Все неправда, сам себя морочил я.
Жизнь чужая, вымученный дар.
Почему же несколькими строчками
Так легко тебя я оправдал?..

У дедушки в деревне осень —
Отклеился от клина гусь.
Грудь тракториста, йоксель-моксель,
По-детски наполняет грусть.

С ним штрифель на понятной фене
Сад обсуждает и подруг.
Лес, сжавшись, как китайский веер,
На солнце распустился вдруг.

Без умолку шуршат деревья,
Тревожат задремавших птиц,
Чтоб в поисках уединенья
По первоснегу разбрестись,

Пред Нивой, с трассы сползшей боком,
Вдруг встать, как ледяной костер.
Из-за руля чтоб вышел кто-то
И галстуком очки протер.

Так молчала она или что отвечала,
Наблюдая бегущие титры начала
На протертой от пыли мерцающей линзе,
Выгнув руку, как в танце медлительном Илзе.

Или, чай заварив из пакетов бумажных,
Разливала по чашкам и слушала дальше,
Как не врет ухажер, отгребая варенье,
Пустоту заполняя болтливым волненьем.

Как легко после смены соблазну поддаться —
Книгу в библиотеке на фабрике ткацкой
Сунуть под олимпийку, как знамя в сраженье,
И уйти с безразличным лица выраженьем.

Но, кино заглушив, били ходики гулко,
И, как время, ссыпалась песком штукатурка,
И звучала тоска, будто вправду все было,
Или песня без слов в конце серии мыла.

А сторожа дедушка вынь да полож!
Алеш! – ходит по двору, – Где ты, Алеш?
Известкой ствол яблони мажет.
Заката в калитке встает полоса.
Сдвигает фуражку старик на глаза
И вслед уходящему машет.

Ни заросли хмеля, репья, лебеды,
Ни дом, ни качели уже не видны,
Ни вишня, ни грядки картошки.
И дед не уходит, все машет внучку,
Сливаясь с листвой, погружаясь во тьму,
Все машет широкой ладошкой.