Михаил Яснов - Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Моя, увы, в тисках дурного наважденья,
Истерзанная тварь в когтях страстей слепых…
Безумье, ревность, гнев – кто перечислит их,
Волков, мою судьбу грызущих в исступленье?
О, как страдаю я! Каким огнем палим!
Что мука первого изгнанника из рая,
Что первый стон его в сравнении с моим?

А ваши горести подобны, дорогая,
Проворным ласточкам – в прозрачных, как стекло,
Сентябрьских небесах – когда еще тепло.

Сквозь ветви тонкие с листвою нежной
Нас награждает бледный небосвод
Улыбкой – за наряд, что нам идет
Своей крылатой легкостью небрежной.

А мягкий ветер морщит озерцо,
И солнце, окунувшись в тень аллеи,
Нам кажется той тени голубее,
Когда заглядывает нам в лицо.

Лжецы пленительные и плутовки
Прелестные – беседуем шутя.
В любовь не очень верим мы, хотя
Легко сдаемся на ее уловки.

Пусть по щеке и хлопнут нас порой
За нашу дерзость – многим ли рискуем,
Ответствуя смиренным поцелуем
Перстам, нас покаравшим за разбой?
И если бровки хмурятся усердно
И в милом взоре не огонь, а лед —
Глядим исподтишка на алый рот,
Чье выраженье втайне милосердно…

Высокий каблучок боролся с длинной юбкой,
А тут и ветер, и пригорок на пути:
Манили ножки нас и – глаз не отвести! —
Кружили голову игрой и грезой хрупкой.

Устав от комаров, красавицы подчас,
Как будто позабыв об их ревнивом жале,
Тянулись к пуговке и шейку обнажали,
И это пиршество с ума сводило нас.

Уже спускался мрак, невнятный мрак осенний,
И наши спутницы, упав в объятья к нам,
Таким двусмысленным доверились словам,
Что мы с тех пор полны смущенья и сомнений.

В тени беседки, в гуще сада
Нам и блаженство, и услада —
Укрытый розами приют;
И аромат бутонов, нами
Всю ночь вдыхаемый, с духами
Смешался в несколько минут;

Глаза любимой не солгут,
А губы нежные готовы
С любой опаски снять оковы;
Амур на страже – тут как тут
И фрукты, и шербет в бокале,
Чтоб мы усталости не знали.

Здесь, где сумрак словно дым,
Под навесом из ветвей, —
Мы молчаньем упоим
Глубину любви своей.

Наши души и сердца,
И волненье наших снов
Мы наполним до конца
Миром сосен и кустов.

Ты смежишь глаза в тени,
Руки сложишь на груди…
Все забудь, все отгони,
Что манило впереди.

Пусть нас нежно убедит
Легкий ветер, что порой,
Пролетая, шелестит
Порыжелою травой.

И когда с дубов немых
Вечер, строго, ниспадет,
Голос всех скорбей земных,
Соловей нам запоет.

Все прелести и все извивы
Ее шестнадцатой весны
По-детски простодушно живы
И нежностью упоены.

Очами райского мерцанья
Она умеет, хоть о том
Не думает, зажечь мечтанья
О поцелуе неземном.

И этой маленькой рукою,
Где и колибри негде лечь,
Умеет сердце взять без бою
И в безнадежный плен увлечь.

Душе высокой в помощь разум
Приходит, чтобы нас пленить
Умом и чистотою разом:
Что скажет, так тому и быть!

И если жалости не будит
Безумство в ней, а веселит,
То музой благосклонной будет
Она, и дружбой наградит,
И даже, может быть, – кто знает! —
Любовью смелого певца,
Что под окном ее блуждает
И ждет достойного венца

Для песни милой иль нескромной,
Где ни один неверный звук
Не затемняет страсти томной
И сладостных любовных мук.

Стремглав летит пейзаж в окне вагонном.
Поля, холмы, равнины – с небосклоном,
Деревьями, рекой, стадами коз —
Напор движенья валит под откос,
И вспять летят, покорные лавине,

Столбы и струны телеграфных линий.

Все гуще запах гари. Лязг и рев,
Как будто рядом рвется из оков
Дух преисподней, злобен и бессилен.
И вдруг над ухом словно ухнет филин.
– Что мне до этого? В глазах она,
Знакомый облик, радость, белизна,
И полон слух речами дорогими,
И звонкое, пленительное имя
Проходит, словно стержень бытия,
Сквозь жесткий ритм вагонного житья.