Михаил Яснов - Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Меня манят твои черты —
В них столько прелестей таится!
Полны бесстыдной остроты
Твои торчащие ключицы.
Меня манят твои черты!

Смешон избранник толстых бочек,
Возлюбленный грудастых дынь:
Мне воск твоих запавших щечек
Милей, чем пышная латынь, —
Ведь так смешон избранник бочек!

А волосы твои, как шлем,
Над лбом воинственным нависли:
Он чист, его порой совсем
Не тяготят, не мучат мысли,
Его скрывает этот шлем.

Твои глаза блестят, как лужи
Под безымянным фонарем;
Мерцают адски, и к тому же
Румяна их живят огнем.
Твои глаза черны, как лужи!
И спесь, и похоть – напоказ!
Твоя усмешка нас торопит.
О этот горький рай, где нас
Все и прельщает, и коробит!
Все – спесь и похоть – напоказ!

О мускулистые лодыжки, —
Ты покоришь любой вулкан
И на вершине, без одышки,
Станцуешь пламенный канкан!
Как жилисты твои лодыжки!

А кожа, что была нежна,
И темной стала, и дубленой;
С годами высохла она —
Что слезы ей и пот соленый?
(А все ж, по-своему, нежна!)

Ступай же к дьяволу, красотка!
Я бы отправился с тобой,
Когда бы ты не шла так ходко,
Меня оставив за спиной…
Ступай к нему одна, красотка!

Щемит в груди и колет бок —
Ты видишь, растерял я силы
И должного воздать не смог
Тому, к кому ты так спешила.
«Увы!» – вздыхают грудь и бок.
Поверь, я искренне страдаю —
Мне б только бросить беглый взгляд,
Чтобы увидеть, дорогая,
Как ты целуешь черта в зад!
Поверь, я искренне страдаю!

Я совершенно удручен!
Как факел, правдою и верой
Светил бы я, покуда он
С тобою рядом пукал серой, —
Уволь! Я точно удручен.

Как не любить такой паршивки?
Ведь я всегда, коль честным быть,
Хотел, со Зла снимая сливки,
Верх омерзенья полюбить, —
Так как же не любить паршивки?

В карманах ни гроша, а это значит,
Развеян прах всего, что ни возьми;
Но, помня о былом, герой не плачет —
Ты просто позабудь меня, Мими!

И все же, несмотря на все напасти,
Мы не считали ни ночей, ни дней.
Любовь всегда у времени во власти,
И чем она короче, тем верней.

Когда моя душа успела изболеться,
Вдруг появилась ты, как рок в судьбе моей.
Я всё тебе отдал: и молодость, и сердце,
Сказав: они твои! Сказав: теперь владей!
Увы, жестокая! Ничто тебе не мило,
Ты молодость мою в лохмотья порвала
И сердце бедное мне вдребезги разбила,
Теперь мой угол как могила,
Где спит, сгоревшее дотла,
Всё, что во мне тебя любило.

Как прочерк на плите надгробной между днем
Рождения и днем кончины, между нами
Теперь забвение… Я – призрак, ты – фантом,
Затянем наш псалом глухими голосами.

Найдем с тобой мотив негромкий, наугад,
И запоем вдвоем, как прежде, неустанно;
Я буду басом петь, а ты веди сопрано —
Итак, на грустный лад затянем без рулад.

Ми, ре, ми, до, ре, ля… Постой! А то споется
То, что певала ты, душою завладев,
И сердце мертвое мое опять забьется,
Услышав эту грусть, ее былой напев.

До, ми, фа, соль, ми, до… О эти звуки вальса!
Я вспомнил эту боль и вспомнил этот хмель:
Смех издевающейся флейты раздавался,
Пока рыдала под смычком виолончель.

Соль, до, до, си, си, ля… Я болен этим тоном!
Припомни прошлый год, когда с тобой вдвоем
Мы пели с немцами той ночью под Медоном:
Они мечтали о своем, мы – о своем.
Что ж, остановимся. Нам не вернуть напева
И прежнюю любовь не возвратить назад,
И на почившую, без желчи и без гнева,
С улыбкой тихою прощальный бросим взгляд.

Как было хорошо в каморке тесной, рядом
Друг с другом! Ветер выл, и дождь стучался к нам,
Но в кресле я мечтал, твоим согретый взглядом,
Пока дымил очаг, зимой, по вечерам.

Трещали угольки, и чайник закопченный
Уже фырчал в золе и шумно подпевал
Огню, который вел свой танец утонченный,
Как дух, который правит бал!

Ленивица моя, пока над книгой сладко
Ты засыпала, не прочтя и первых глав,
Я был готов отдать всю юность без остатка,
Припав к твоим рукам, стопы исцеловав.