Тарас Шевченко - Кобзарь - Стихотворения и поэмы

И дожил царь Давид на свете
До многолетья.
Одрях совсем; и покрывали
И грели ризами его,
Но ими все ж не согревали
Рабы владыку своего.
Но отроки не оплошали
(Они натуру волчью знали):
Чтоб греть его, девиц нашли,
Царевен лучше красотою,
И к старику их привели —
Да греют кровью молодою
Они царя. И разошлись,
Замкнувши двери за собою.

Облизнувшися, кот старый
Слюни распускает
И к одной сунамитянке
Лапы простирает.
А она, себе на горе,
Лучшая меж ними,
Меж подругами, как будто
Лилия в долине
Меж цветами.
Так вот она
Собой согревала
Царя-старца; а девицы
Меж собой играли
Голенькие. Как там она
Грела, я не знаю,
Знаю только, что царь грелся
И… и не позна «ю».

Перед дворцом своим гуляет
Веселый старый Рогволод.
Дружина, отроки, народ
Во злате вкруг него сияют.
У князя праздник: ожидает
Литвина — князя-жениха,
Что сватается за Рогнеду.

Перед богами Лель и Ладо
Огонь Рогнеда развела,
Драгим елеем полила
И сыпала на пламя ладан.
Вокруг, валькириям подобно,
Танцуют, тешатся подруги.
И поют себе:

«Гой, гоя, гоя!
Новые покои
Мы украсить рады
Гостям на усладу».

Встает густая туча пыли
За Полоцком. И стар и млад
Навстречу князю поспешили,
Бояре с челядью спешат.
Сама Рогнеда с Рогволодом
Пошла с подругами, с народом.

Не литовский князь ожидаемый,
Сердцем избранный, хоть неведомый,
А из Киева туром-буйволом
Идет веприщем за Рогнедою
Володимир-князь с киевлянами.
Пришли, и город обступили
Кругом, и город подпалили.
Владимир-князь перед народом
Убил седого Рогволода,
Поя народ, княжну поя,
Отыде в волости своя,
Отыде с шумом. И растли ю,
Рогнеду эту молодую,
И прогони ю, и княжна
Блуждает по миру одна…
Кто ей поможет… Вот какие
Те венценосные, святые
Князья-цари!

Чтоб палачи их покарали,
Царей, проклятых палачей!
Возни с царями, чтоб вы знали,
Как дурень ходишь вкруг царей,
Как подступиться к ним — не знаешь.
И все никак не угадаешь,
Что делать с поганью? Скажи,
Сестрица бога Аполлона,
Открой, голубка, укажи,
Как пресмыкаться перед троном.
Тебе, коль денег припасу,
Монисто к пасхе поднесу.
Запишемся с тобой в лакеи,
Наденем новые ливреи,
Да и начнем царей любить.
Карандаши мне жаль тупить.
Где воли нет для человека,
Не будет там добра вовеки.
Зачем себя в обман вводить?
Пойдем в селения — там люди,
А там, где люди, — славно будет,
Там будем жить, людей любить,
Святого господа хвалить.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Когда есть дом родной, а дома
Сестра родная или мать —
Какая это благодать!
Она мне, правда, незнакома,
Ее не знал я никогда,
И кое-как прошли года.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но довелось однажды мне
В чужой далекой стороне
Заплакать, что судьба сурова,
Что ни хозяйки нет, ни крова!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мы долго в море пропадали.
Пришли в Дарью {263} , на якорь стали.
С Ватаги письма принесли {264} ,
И все тихонько их читали,
А мы с коллегою легли {265} ,
Беседовали, вслух мечтали,
Я думал: где б ту благодать —
Письмо иль мать — добыть на свете?
«А ты один?» — «Жена, и дети,
И дом есть, и сестра, и мать!
А писем нет…»

{266}
То было в давние года,
Когда борцы везде ходили {267}
И девушек с ума сводили,
Всех изводили, хлопцев били
И верховодили всегда, —
Точь-в-точь гусары на постое;
В правленье гетманов святое
То было — в давние года.

Настали праздники в селе.
В корчме, усевшись на столе,
Слепые лирники играли,
А за танец брали грош.
Там пыли облака вставали,
Там девушки плясали
И парни… «Все одно и то ж,
Другой начнем!» — «Хорош и этот!»
И снова лиры залились,
Поют и пляшут щеголихи,
А парни, подбоченясь лихо,
Вприсядку понеслись.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Стоит красавец в серой свите, —
Ну, право, равных нет Никите!
Красавец малый, да байстрюк,
Байстрюк, да и бедняк при этом.
Один, забытый целым светом,
Стоит в корчме, как тот… [20]
А плечи потолку подпора.
Он оторвать не может взора
От дочки ктитора… Она
В цветы и ленты убрана,
Как та картинка… Погодите, —
Не на него ль она глядит?
Иль это кажется? Горит,
Горит Никита в серой свите!
Грошик вынимает
И на медный, на последний
Танец нанимает,
Ту богачку, ту гордячку
Плясать приглашает!
«Прочь отсюда, прочь, приблуда! —
И захохотала
Дочка ктитора. — Батрачек
Для тебя не стало?»
Осрамила, да при людях
Гордячка Никиту,
Осрамила, оттого что
Хлопец носит свиту!
Дочка ктитора, ты будешь
Наказана строго
За насмешку!..
Где ж Никита?
Далекой дорогой
Он ушел. Никто не ведал,
Что с хлопцем случилось…
Только ктиторова дочка
Покоя лишилась.