Тарас Шевченко - Кобзарь - Стихотворения и поэмы

Так-то, сидя в своей хате,
Думаю в тревоге:
«С кем пойду и кто им будет
Вожаком в дороге?»
На дворе давно светает,
Встали гайдамаки.
Помолились, снарядились
Добрые казаки.
Поклонились, как сироты,
Печально и строго.
«Благослови, — молвят, — батько,
В дальнюю дорогу,
Пожелай нам доброй доли,
Радости на свете».
«Стойте, хлопцы, свет — не хата,
А вы точно дети Неразумные.
Кто будет Вожаком надежным?
Кто наставит? Тяжело мне,
На душе тревожно.
Сам растил вас, мои дети,
На ноги поставил.
В свет идете, а теперь там
Все книжные стали.
Не судите, что в науках
Помочь не пытался.
Самого учили — били.
Какой был — остался!
Тма, мна знаю, а оксию
Не знаю доныне… {44}
Ладно, дети, погодите:
Есть вожак — не кинет.
Есть у меня батько славный {45}
(Родного-то нету!).
У него пойдем попросим
Доброго совета.
Сам он знает, что не сладко
Сироте без роду;
Сам — казак, душа простая,
Казацкого роду,
И простое наше слово
Он любит и знает,
Что певала мать родная,
Сына пеленая;
Не чурался того слова,
Что слепец под тыном
Напевает, пригорюнясь,
Про мать-Украину.
Любит батько песню-правду
О казацкой славе.
Любит крепко. Идем, хлопцы,
Он нас не оставит.
Кабы он меня не встретил,
То, наверно б, ныне
Я лежал бы под снегами
На дальней чужбине,
Схоронили б меня люди,
Забыли б то место…
Тяжело страдать и гибнуть…
За что — неизвестно.
Но минуло… Чтоб не снилось!
Идемте-ка, дети.
Коли мне не дал погибнуть,
Запропасть на свете,
То и вас любого примет,
Как родного сына.
Там помолимся — и гайда
В путь на Украину!»
Принимай поклон наш, батько!
С твоего порога
Благослови моих деток
В дальнюю дорогу!

Было время, гордо шляхта
Голову носила,
С москалями и с ордою
Мерялася силой,
С турком, с немцем…
Было время —
Мало ль что бывало!
Шляхта Польшей управляла,
Чванилась, гуляла.
Королем играла шляхта.
И король тот — горе! —
Так скажу: не Ян Собеский {46} ,
Не Стефан Баторий {47} !
Все другие перед шляхтой
В рот воды набрали.
Сеймы, сеймики ревели,
Соседи молчали.
Да смотрели, как из Полыни
Короли сбегают {48} ,
Да слушали, как шляхетство
Глотки надрывает.
«Nie pozwalam! Nie pozwalam!» [1] {49} —
Шляхта завывает.
А магнаты палят хаты,
Сабли закаляют.
Испокон дела такие
Творились в державе,
Да уселся Понятовский {50}
На престол в Варшаве.
Решил он с шляхтой быть построже,
Прибрать к рукам — да не сумел! —
Добра хотел ей, а быть может,
Еще чего-нибудь хотел.
Одно лишь слово «nie pozwalam»
Отнять у шляхты думал он Сперва…
Но Польша запылала,
Паны взбесились. Крик и стон…
«Гонору слово, дарма праця!
Пся крев! Прислужник москаля!»
На клич Пулавского и Паца {51}
Встает шляхетская земля…
И — разом сто конфедераций {52} .
Разбрелись конфедераты
По Литве, Волыни,
По Молдавии, по Польше
И по Украине.
Разбрелись — и позабыли
О воле, о чести.
Сговорились с торгашами.
Чтобы грабить вместе.
Что хотели, то творили,
Церкви осквернили…
А в ту пору гайдамаки
Ножи освятили {53} .

«Ярема, герш-ту [2], хам ленивый,
Веди кобылу, да сперва
Подай хозяйке туфли живо,
Неси воды, руби дрова.
Корове подстели соломы,
Посыпь индейкам и гусям.
Да хату вымети, Ярема.
Ярема, эй! Да стой же, хам!
Как справишься, беги в Олышану {54} —
Хозяйке надо. Да бегом!»
Ярема слушает молчком {55} . Олышан
Так измывался утром рано
Шинкарь над бедным казаком.
Не знал Ярема о другом…
Не знал горемычный, что зрела в нем сила
Что сможет высоко над небом парить,
Не знал, покорялся…
О, боже мой милый,
Трудно жить на свете, а хочется жить!
Любо видеть солнце, как оно сияет,
Хорошо послушать, как море играет,
Хорошо весною по лесу ходить,
Знать, что сердце чье-то по тебе томится…
О, боже мой милый, как радостно жить!

Сирота Ярема, сирота убогий,
Ни сестры, ни брата — никого не знал.
Вырос у хозяйских, у чужих порогов,
Но не проклял доли, людей не ругал.
И за что ругать их? Разве они знают,
Кого встретить лаской, кого истязать?
При готовой доле пусть себе гуляют,
А сиротам долю самим добывать.
Бывает, заплачет Ярема украдкой
И то не о том, что невесело жить,
Что-нибудь припомнит, помечтает сладко…
Да и за работу. Живи — не тужи.
Мать, отец не в радость, светлые палаты,
Если не с кем сердце сердцу поверять.
Сирота Ярема — сирота богатый:
Есть ему с кем плакать, кого утешать.
Есть карие очи — звездами сияют,
Есть белые руки — нежно обнимают,
Есть девичье сердце — согрето любовью,
Что плачет, смеется, стучит, затихает.
Над сиротским изголовьем
Средь ночи витает.
Вот такой-то мой Ярема,
Сирота богатый.
Был и я таким когда-то,
Да прошло, дивчата.
Поразвеялось, минуло,
И следа не видно.
Плачет сердце, как припомню…
Горько и обидно.
Куда все девалось, куда запропало?
Легче было б слезы, тоску выливать.
Люди увидали, ведь им было мало:
«Зачем ему доля? Лучше отобрать.
Он и так богатый!..»