Андрей Дементьев - Избранное

Мне снится вновь и не дает покоя
Моя Обетованная земля,
Где вдоль дорог зимой цветут левкои
И подпирают небо тополя.

А небо голубое-голубое.
И солнце ослепительное в нем.
Нам, как нигде, здесь хорошо с тобою.
Со всеми вместе.
И когда вдвоем.

И я молю Всевышнего о том лишь,
Чтоб здесь был мир…
И ныне, и всегда…

Вставал рассвет над городом,
Ты помнишь?
И угасала поздняя звезда.

Иерусалим светился куполами,
Вычерчивая контуры церквей.
В лучах зари – как в золоченой раме –
Вновь поражал он красотой своей.

Еще с тобой мы встретим не однажды
Библейских зорь неповторимый вид,
Чтоб сумрак не касался жизни нашей,
Как не коснулся он моей любви

На фоне гор и моря – пальмы.
Как фрейлины небесных вахт…
Не то, чтобы в нарядах бальных,
Но при жабо и кружевах.

Мне по душе их величавость
И этот горделивый лик.
Они стоят – не то печалясь,
Не то задумавшись на миг.

Весьма загадочны при этом,
Как будто что в себе таят…
Но не спешат своим секретом
Делиться с кем-то наугад.

Не как российские березы,
Что так открыты и светлы.
И в май, когда приходят слезы,
И плачут белые стволы.

И в дни, когда, по грудь в сугробах,
По селам вдоль дорог стоят, –
Не государыни, не снобы,
А русский хор и детский сад.

Но я их сравнивать не стану.
Мне эти дороги и те…
Я выйду к морю спозаранок,
Чтоб изумиться красоте.

И вновь февраль…
И вновь цветет миндаль.
Наверно, прошлый век
Сюда вернулся…
И та же бесконечная печаль.
И все привычно, как биенье пульса.

Мне кажется, здесь жизнь моя прошла.
И снова память давней раной ноет.
И только нет ни года, ни числа,
Как будто все случилось не со мною.

Как будто все случилось не со мной,
А с кем-то, для кого я стал повтором.
И кто-то в бесконечности земной
Глядит на мир моим печальным взором.

И потому ловлю себя порой
На мысли, что я был уже когда-то.
И жизнь моя – как код или пароль,
Чтоб вновь войти во все года и даты.

Чтобы войти в твою любовь опять.
В былые дни, что возродятся с нами.
И ничего в себе не повторять,
Как будто мы друг друга не узнали.

До чего же мы устали
От московской суеты.
От писательских баталий
И от светской пустоты.

И, забыв про все на свете,
Мы летим в Иерусалим,
Чтобы Новый год здесь встретить
Рядом с небом голубым.

На Святой земле, как прежде,
И зимой цветут цветы…
Жаль, бываем мы все реже
В этом царстве красоты.

Жаль, что жизнь здесь стала круче
Со взрывчаткой и стрельбой.
И, страданием измучен,
Стал Израиль моей судьбой

И, хотя еврейской крови
Нет ни в предках, ни во мне,
Я горжусь своей любовью
К этой избранной стране.

Для меня пустыня Негев
Необычна и загадочна.
Как, наверно, снег для негров
Или фильмы для Хоттабыча.

На востоке той пустыни,
Где ветра дороги вымели,
По ночам оазис стынет –
Новый город с древним именем.

А вокруг него пустыня,
Обнаженная, как искренность.
И над скалами пустыми
Только небо и таинственность.

Но когда восходит солнце,
Город тот преображается.
Он сквозь лилии смеется,
Сам себе он поражается.

В живописном том укрытии
Я влюбился, будто смолоду,
И в его веселых жителей,
И еще в их верность городу.

Приезжаю, как на праздник,
На крутую землю Негева.
Навидался стран я разных,
А сравнить с Арадом некого.

Они хотели жить со всеми в мире,
Иметь свой дом, свободную страну.
Но их святые Храмы разгромили
И жизнь саму поставили в вину.

Спасаясь от неправедного гнева,
Они искали мир в чужих краях.
Где общим было только небо
И где своими стали боль и страх.

Их уводили в рабство, истязали.
Не потому ли дети с давних пор
Рождаются с печальными глазами,
В которых замер вековой укор.