Симон Чиковани - Стихотворения и поэмы

К дождю обратим все мечты.
Прижмемся на улице к зданьям.
Средь давки откроем зонты,
в толпе под платанами станем.

Дождь шлепает по мостовой
и брызжет струями с балкона,
дождь хлопает над головой
забытою рамой оконной.

Я сам становлюсь бестолков.
Мне слышится в плеске капели
твой шаг, стук твоих каблуков
по каменным плитам панели.

Мы встретимся чуть погодя,
душой освеженной воспрянув.
Ведь только лишь после дождя
приходят развязки романов.

Ни слова пока о дожде.
Сначала увериться надо,
что не пострадали нигде
зеленые всходы от града.

Но ярко блестят зеленя,
и свет отражается в лицах,
и капли, пленяя меня,
дрожат у тебя на ресницах.

Прекратим эти речи на миг,
пусть и дождь свое слово промолвит
и средь тутовых веток немых
очи дремлющей птицы промоет.

Где-то рядом, у глаз и у щек,
драгоценный узор уже соткан —
шелкопряды мотают свой шелк
на запястья верийским красоткам.

Вся дрожит золотая блесна,
и по милости этой погоды
так далекая юность близка,
так свежо ощущенье свободы.

О, ходить, как я хаживал, впредь
и твердить, что пора, что пора ведь
в твои очи сквозь слезы смотреть
и шиповником пальцы поранить.

Так сияй своим детским лицом!
Знаешь, нравится мне в этих грозах,
как стоят над жемчужным яйцом
аистихи в затопленных гнездах.

Как миндаль облетел и намок!
Дождь дорогу марает и моет —
это он подает мне намек,
что не столько я стар, сколько молод.

Слышишь? — в тутовых ветках немых
голос птицы свежее и резче.
Прекратим эти речи на миг,
лишь на миг прекратим эти речи.

По всем путям со мной ходила ты.
Двадцатилетний путь прошла со мною.
И пройденные годы, как хребты,
стоят и застывают за спиною.

Над нами мелкий дождик моросил.
Смывал обиды, сплетни, небылицы.
И все-таки тебя я сохранил,
сберег, как сокола на рукавице.

У нас один очаг и два крыла.
В твоих глазах горит заря рассвета.
А голова моя белым-бела,
бела от нерастаявшего снега.

А время за спиною у меня,
но мы уходим от его погони.
Так оседлай, в который раз, коня,
я вылечу, как птица из ладони!

Я предлагаю старости — уйти!
Я не унижусь. И не успокоюсь.
Не покорюсь. Пускай к концу пути
такой же снег твои виски покроет.

Ты отправляешь письма.
Ты мой сон
послеобеденный оберегаешь.
Кура к нам вечерами на балкон
приходит в гости — ты ее встречаешь.

Настолько неразлучны ты и я —
в одной горсти сумеем уместиться…
Твое дыханье, словно шум ручья,
я слышу по ночам, когда не спится.

Я мог бы дров в ущелье нарубить
и затравить оленя или тура,
расплавить лед,
и кровь и пот пролить,
и ждать тебя, пока не вспыхнет утро.

Я прихожу — ты отворяешь дверь,
ты ждешь меня. Ты любишь гром весенний.
Укрой меня от всяческих потерь
и не пусти в жилище дождь вечерний.

Смотри же не споткнись, не упади,
когда потянешься к цветам и звездам.
…Всё невпопад стучит в моей груди
моя любовь к тебе,
к рассвету,
к веснам.

С цветами входя, ты снаружи
заносишь дыханье полей.
Тебе, целый день недосужей,
средь них хлопотать веселей.

Я ставлю цветы эти в банку
с сознаньем, забытым давно:
дни лета, я встал спозаранку,
дни детства, и в доме темно.

Иные цветы словно шпорцы
жар-птицы. Свидетель я сам, —
дивились суровые горцы,
как дети, мудреным цветам.

Иные цветы вроде рога.
Иные — как помощь в пути.
С собой мы берем их в дорогу,
чтоб с честью до цели дойти.

Цветы не бывают пустыми.
В них воздух, в них ветер сокрыт.
Наряд твой, украшенный ими,
как бы бубенцами обшит.

Возьмем их и к платью приколем
и к выходу, к двери шагнем,
и вот виноградником, полем,
дорогой становится дом.

Я ставлю их в сердце, как в вазу,
цветами уставив весь стол.
Для них я бродил по Кавказу
и родину всю обошел.