Джордж Гордон Байрон - Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан

Все остальное время посвящал
Он завтракам, визитам, кавалькадам
И насажденья «парков» изучал
(Где ни цветов, ни пчел искать не надо,
Где муравей — и тот бы отощал).
Но светским леди эта «сень — услада» {788}
(Так пишет Мур!), единственный приют,
Где кое-как природу познают.

Переодевшись, он к обеду мчится;
Его возок летит, как метеор,
Стучат колеса, улица кружится,
И даже кучеров берет задор.
Но вот и дом; прислуга суетится,
Гремит тяжелый бронзовый запор,
Избранникам дорогу отворяя
В мир «Or Molu» [119]— предел земного рая.

Хозяйка отвечает на поклон,
Уже трехтысячный. Блистают залы,
В разгаре вальс (красавиц учит он
И мыслить, да и чувствовать, пожалуй);
Сверкает переполненный салон,
А между тем с улыбкою усталой,
Прилежно выполняя светский труд,
Сиятельные гости все идут.

Но счастлив, кто от бального угара
Уединится в мирный уголок,
Кому открыты двери будуара,
Приветный взор и тихий камелек;
Он смотрит на кружащиеся пары
Как скептик, как отшельник, как знаток,
Позевывая в сладком предвкушенье
Приятной поздней ночи приближенья.

Но это удается не всегда;
А юноши, подобные Жуану,
Которые летают без труда
В блистанье кружевного океана,
Лавируют искусно иногда.
Они по части вальса — капитаны,
Да и в кадрили, право же, они
По ловкости Меркурию сродни.

Но кто имеет планы на вниманье
Наследницы иль чьей-нибудь жены,
Тот прилагает мудрое старанье,
Чтоб эти планы не были ясны.
Подобному благому начинанью
Поспешность и стремительность вредны;
Бери пример с прославленного бритта —
Умей и глупость делать деловито!

За ужином — старайтесь быть соседом,
Напротив сидя — не сводите глаз;
О, самым обаятельным беседам
Равняется таких молчаний час!
Он может лривести к большим победам,
Он сохранится в памяти у вас!
Чья нежная душа в теченье бала
Всех мук и всех надежд не испытала?

Но эти замечания нужны
Для тех, кому полезна осторожность,
Чьим хитроумным замыслам страшны
Улыбка, взгляд и всякая ничтожность.
А если вы судьбой одарены,
Она предоставляет вам возможность
Во имя денег, сана, красоты
Осуществлять и планы и мечты.

Жуан мой был неглуп, хорош собою,
И знатен, и богат, и знаменит,
Его, как иностранца, брали с бою
(Опасности угроза сторожит
Со всех сторон блестящего героя!).
«Народ страдает, — плачется пиит, —
От нищеты, болезней и разврата!»
Взглянул бы он на жизнь аристократа!

Он молод, но стара его душа,
В объятьях сотен силы он теряет,
Он тратит, не имея ни гроша,
К ростовщику-еврею попадает.
Живет — хитря, безумствуя, спеша,
В парламенте порою заседает,
Развратничает, ест, играет, пьет, —
Пока в фамильный склеп не попадет.

«Где старый мир, в котором я родился?» —
Воскликнул Юнг {789} восьмидесяти лет;
Но я и через восемь убедился,
Что старого уже в помине нет.
Как шар стеклянный, этот мир разбился
И растворился в суете сует —
Исчезли денди, принцы, депутаты,
Ораторы, вожди и дипломаты.

Где Бонапарт великий — знает бог!
Где Каслрей ничтожный — знают бесы!
Где пылкий Шеридан {790} , который мог
Путем речей содействовать прогрессу?
Где королева, полная тревог {791} ?
Где Англии любимая принцесса {792} ?
Где биржевые жертвы? Где цари?
И где проценты {793} , черт их побери!

Что Бреммель {794} ? Прах. Что Уэлсли {795} ? Груда гнили.
Где Ромили? На кладбище снесли.
И Третьего Георга схоронили,
Да только завещанья не нашли {796} !
Четвертого ж внезапно полюбили
Шотландцы {797} ; он, от Лондона вдали,
Внимает Соуни {798} , зуд вкушая сладкий,
Пока ему льстецы щекочут пятки.

А где миледи Икс? Где лорд Эн-Эн?
Где разные хорошенькие мисс?
Я вижу очень много перемен —
Те обвенчались, эти развелись…
Все в мире — суета, все в мире — тлен.
Где клики Дублина? {799} Где шум кулис?
Где Гренвиллы {800} ? В отставке и в обиде.
Что виги? Совершенно в том же виде {801} .

Где новые конфликты? Где развод?
Кто продает именье? Кто карету?
Скажи мне, «Морнинг пост» {802} , оракул мод,
Великосветских прихотей газета,
Кто лучшие теперь балы дает?
Кто просто умер? Кто ушел от света?
Кто, разорившись в несчастливый год,
На континенте сумрачно живет?