Алксандр Власов - Баллады

«Бородино? – Тучков ответил, – Это
В Италии найти скорей всего».
Провидела ж она рубеж и лето,
Где воинской земле предаст его.

По берегу ручья лесной тропинкой
На лошади приблизилась она.
Под венчиком и никнущей косынкой
Струился рой кудрей светлее льна.

Наездница негромко напевала.
Бубенчики звенели по пути.
Лютниста стать её околдовала.
Почтительно помог он ей сойти.

Под деревом ему сказала фея:
«На лютне мне немного поиграй!»
Мелодия звучала, грустью вея,
Но трогала чарующе, как май.

«Что надобно тебе за эти звуки?
Сокровищ я немало расточу!»
Со страстью взяв её ладони в руки,
Шепнул он: «Я любви твоей хочу».

«В угодники и в узы навсегда я
Возьму тебя запрошенной ценой,
Но, далее струной по мне страдая,
Не встретишься ты более со мной».
Дано дивить избыточно химерам.
Увидел он, утратив эмпирей,
Что белое на фее стало серым
И несколько развился рой кудрей.

Сиявшие зарёй поблёкли щёки,
Безумие во взоре залегло,
Но дали знать отдельные намёки,
Что сердце в нём и точно расцвело.

Натурщицей добыв её случайно,
Трудился с ней Россетти допоздна.
По первой же работе чрезвычайно
Художнику понравилась она.

Совместные для них отрадны сети,
Но долгого на тверди счастья нет,
И некогда в сени своей Россетти
Безжизненной нашёл Элизабет.

О ней не забывать ему в сиротстве,
По памяти писать её порой.
Но слышит он о странном её сходстве
С Агнессой, чудотворицей святой.

В экстазе та написана когда-то
БолонцемАнджольери на холсте.
Россетти вдаль отправился крылато
К усиленно влекущей красоте.

Хранители пред ним открыли двери.
Приблизился приезжий к полотну.
Глядит – и впрямь Агнесса Анджольери
Похожа на покойную жену!
Но видит он ещё неподалёку
В музейной полумгле портрет его.
Расшириться сильней случилось оку:
Узнай себя, Россетти, самого!

Окраинами шла порой без цели,
Восторженно любя лесной предел.
Ей нежно колокольчики синели,
Шиповник ей повсюду густо рдел.

И чашечку шиповника такого
Красавица невинно сорвала.
Вдруг юноша, взирающий сурово,
С укорами возник из-за ствола.

Но далее смягчился с явной краской,
Сорвал и сам ей прелести лесной.
Польщённая ж исполнилась опаской,
Цветок его отбросила долой.

Ведь юный страж урочища глухого
Служил, увы, холодной госпоже,
Смеющейся над чувствами живого,
Прельщающей, держа настороже.

Когда-то жизнь его осиротела,
Питание большое дав уму.
До прежних яств ему не стало дела,
Совсем иной открылся мир ему.
Владеют им избыточные чары
Безогненной, но властной госпожи —
И нет ему по той причине пары,
Зато сполна в туманной жизни лжи.

Мечтает он о жизни сущей, новой,
Безбрачному нельзя существовать.
И вот уже помочь ему готовой
Открыто, как его расколдовать.

У берега речного сонной ночью
Послышались опушкой бубенцы.
Дрожа, Дженет увидела воочью
Коней с людьми, имевшими венцы.

Властительной красой дышали лица,
Плескался рой покровов и кудрей,
Вела царей великая царица,
А младший был отрадней свиты всей.

Сообщница к нему стрелой скользнула.
В объятья взят искавший той судьбы.
Владычица поводья натянула,
Скакун её поднялся на дыбы.

В отступника зрачки вперила фея,
Назначила кошачий вид ему.
Когтистого, однако, котофея
Не бросила невеста никому.

В орла затем ужасно обратила
Владычица вассала своего,
Но в неженке нашлась от неба сила
Не выпустить из плена рук его.

Опасный змей пронзил ей
сердце взглядом —
И худшего Дженет уберегла.
Желанный друг опять явился рядом,
А всадников из виду стёрла мгла.

Начальником едва терпимой зоны
Был ярый женолюб из выпивох.
Отучишься чинить ему препоны —
Режимный быт окажется неплох.